— Я хочу, чтобы он встретился с отцом.— Н астаивала я, мой дядя выглядел готовым поспорить. Но потом он кивнул и опустился в кресло.— Что рассказала Софи?— С просила я.

Я была удивлена, что он не позвонил мне, я проверяла телефон в машине, и там не было никаких сообщений или пропущенных вызовов.

Но опять же, он, наверное, был очень заняты уговаривая мою тетю.

Дядя Брендон откинулся на спинку стула и с конца стола поднял банку кока-колы.

— Она сказала , что Эмма упала в обморок, и пока все суетились над ней, одна из болельщиц упала замертво. Вся школа находится в полном шоке. Это уже показывали в новостях.

Я сглотнула и посмотрела на Нэша. И, естественно, дядя Брендон поймал мой взгляд.

— Эмма умерла, не так ли?— Выражение его лица выражало боль, как будто он не был уверен, хочет ли услышать правду.— Она умерла, и вы оба вернули ее.

После его слов, ужас и недоверие захлестнули меня разрушительной волной— словно кульминация всего, что я видела и делала в течение последних нескольких дней, и я смогла только кивнуть, сдерживая слезы.

Волна гнева отразилась на лице моего дяди, как туман перед бурей, он встал, руки сжались в кулаки , помяв банку. Если бы она была полной, он бы выплескал большую часть соды.

— Я сказал тебе держаться подальше от всего этого. Я сказал, что твой отец и я проверим это. Вы могли умереть, а сейчас кто-то другой умер.

Я вскочила на ноги, гнев затмил другие слабые эмоции.

— Это не справедливо. Это не было нашей ошибкой!

— Здесь нет ничего справедливого,— взревел дядя Брендон, и по его крику я поняла, что Софи не дома.— Если ты мне не веришь, спроси родителей той бедной болельщицы.

Нэш встал рядом со мной, твердый и сильный, устремив упорный взгляд.

— Господин Кавано, мы не имели ничего общего со смертью Джули. В самом деле, мы пытались спасти и ее тоже, но...

Казалось, мы одновременно поняли , что он сказал что-то не то. Я сжала руку Нэша, чтобы заставить его замолчать, но было слишком поздно.

— Вы пытались сделать это снова?— Ярость дяди Брендона превосходил только его страх.

— Нам пришлось!— Зак ричала я, и вся гостиная поплыла из-за накативших на глаза слез.— Я не могла позволить Жнецу украсть душу другой девушки, не попытавшись его остановить.

Проблеск сочувствия пробился сквозь его гнев, но затем он пропал, изгнанный страхом и родительской осторожностью.

— Т ы должна была. Вы не можете каждый раз , когда кто-то умирает , совать свой нос в дела Жнеца, разве что вы не хотите умереть вместе с ними!— Он повернулся к Нэшу, гнев еще светился в его глазах.— Если ты сказал ей, что она может делать, то обязан был также рассказать, чего она не может делать.

— Он сделал это,— сказала я прежде чем смог ответить Нэш.— Но Эмма не должна была умереть.

Глаза моего дяди сузились в подозрении.

— Откуда т ы это знаешь?

Нэш заговорит, прежде чем я открыла свой рот, вероятно затем, чтобы удержать меня от ненужных откровений.

— Тод взглянул на список. Никто из тех девушек не должны были умереть.

— Вот видишь?— П отребовала я, когда Нэш замолчал, не раскрывая остальную информацию.— Мы должны были спасти ее. Она не должна была умереть.— Кроме того, она моя лучшая подруга.— Скажи мне, что ты не сделал бы то же самое.

— Он бы не сделал этого.— Новый голос раздался со стороны дверей, мягкий как сентябрьский бриз, и мы все развернулись в ту сторону. Мой отец стоял в дверях, с чемоданом в каждой руке.— Но я бы сделал.

Я должна была что-то сказать. Я должна была как-то поприветствовать отца , которого не видела года-полтора. Но мой рот не открывался, и чем дольше я стояла в молчании, тем больше понимала свою проблему. Не то, чтобы мне нечего было сказать ему. У меня было слишком много всего, чтобы сказать.

Почему ты врал? Где ты был? Что заставляет тебя думать, что теперь твое возвращение имеет какое-то значение? Но я не могла решить, что сказать в первую очередь.

У Нэша этой проблемы не было.

— Я предполагаю, что это твой отец?— Прошептал он, наклоняясь ближе, чтобы наши плечи соприкоснулись.

Мой отец кивнул, толстые коричневые кудри подпрыгивали с каждым движением. Его волосы были длиннее, чем я помнила, и почти касались его плеч. Я не могла перестать удивляться, как он изменился.