Прежде чем предстать у входа во владение, Рамзес сменил набедренную повязку, надел сандалии и стряхнул пыль со своего пса. Решив, что вид у него сносный, Рамзес подошел к стражнику.

— Я пришел навестить друга.

— У тебя есть рекомендательное письмо, юноша?

— Оно мне не нужно.

Стражник вздернул подбородок, взглянул строже:

— Почему такая самоуверенность?

— Потому что я — Рамзес, сын Сети.

— Ты что, смеешься надо мной?! Сына Фараона всегда сопровождают слуги.

— Мне хватает моей собаки.

— Иди своей дорогой, мальчик. Твоя шутка не удалась.

— Я приказываю вам пропустить меня.

Твердость тона и резкость взгляда удивила стражника. Что делать: оттолкнуть этого самозванца или принять меры предосторожности?

— Как зовут твоего друга?

— Моисей.

— Подожди здесь.

Дозор уселся в тени дерева. Воздух благоухал, сотни птиц щебетали в деревьях гарема. Существовала ли еще где-то более приятная жизнь, чем здесь?

— Рамзес!

Оттолкнув стражника, Моисей подбежал к Рамзесу. Друзья расцеловались, потом вместе вошли в дверь, за ними побежал Дозор, не зная, к чему принюхиваться — столько приятных запахов доносилось из кухни сторожевого поста.

По вымощенной плиткой аллее, вьющейся между высокими сикоморами, Моисей и Рамзес подошли к озерцу, покрытому белыми кувшинками с широкими листьями. Они сели на скамью из трех кусков известняка.

— Какой приятный сюрприз, Рамзес! Тебя назначили сюда?

— Нет, мне просто захотелось с тобой увидеться.

— Ты приехал один, без сопровождения?

— Ты удивлен?

— Нет, это похоже на тебя! Что ты делал с тех пор, как распалась наша компания?

— Я стал царским писцом и решил, что мой отец избрал меня в качестве наследника.

— С согласия Шенара?

— Нет, это просто мечта, но я упорствовал. Когда же отец открыто дал мне понять обратное, иллюзия рассеялась, но…

— Но…

— Но какая-то сила, та самая, что заставила меня переоценить свои возможности, продолжает руководить мною. Погрязнуть в лени, как любой вельможа? Это у меня вызывает отвращение. Что делать с нашей жизнью, Моисей?

— Ты прав, это единственный важный вопрос.

— А как ты отвечаешь на него?

— Не лучше тебя. Я один из помощников хозяина по гарему, работаю в прядильной мастерской, кроме того, проверяю работу гончаров. У меня есть дом с пятью комнатами и садом, изысканная пища. Благодаря библиотеке гарема, я, еврей, имею в своем распоряжении всю мудрость египтян! Что еще можно пожелать?

— Красивую женщину.

Моисей улыбнулся.

— В них здесь нет недостатка. А ты уже любишь кого-нибудь?

— Может быть.

— А кого?

— Красавицу Изэт.

— Можно сказать, царский удел. Я бы тебе даже позавидовал. Но почему ты говоришь «может быть»?

— Понимаешь, она великолепна, мы прекрасно ладим, но я не могу утверждать, что я ее люблю. Я по-другому представлял себе любовь: более сильной, более безрассудной, более…

— Не терзай себя и наслаждайся настоящим, разве не так советуют поступать арфисты, которые чаруют наш слух во время пиров?

— А ты нашел любовь?

— Я был несколько раз влюблен… Но ни разу не любил по-настоящему. Меня тоже сжигает какой-то огонь, но я не могу понять, что лучше — забыть о нем или дать ему разгореться.

— У нас нет выбора, Моисей. Если мы попытаемся бежать от него, то исчезнем, как злополучные тени.

— Думаешь ли ты, что этот мир есть свет?

— Свет в этом мире.

Моисей поднял глаза к небу.

— А разве свет не скрывается в сердце солнца?

Рамзес заставил друга опустить глаза.

— Не смотри прямо на него, оно слепит тебя.

— Я найду то, что скрыто.

Крик ужаса прервал разговор. По параллельной аллее со всех ног убегали две ткачихи.

— Теперь моя очередь удивить тебя, — сказал Моисей, — пойдем, накажем демона, который пугает этих несчастных.

Виновник и не пытался ускользнуть. Опершись одним коленом о землю, он спокойно подобрал змею красивого темно-зеленого цвета и засунул в мешок.