Пусть лучше бы она действительно капризничала и говорила ему, что отвергает его любовь, поднесенную к ее ногам, как дар прекрасной королеве. Гордость Чарльза помогла бы ему устоять под таким ударом, а честь и праведное негодование от осмеяния лучших помыслов души поддержали бы его самомнение. Но случай, увы, был другим.

Она умоляла его забыть о ней — забыть о чарующих грезах любви, которые так долго взращивались им и веселили его сердце. В словах Флоры чувствовалась неотразимая убежденность, что она совершает благородную жертву для того, чтобы защитить его от чего-то ужасного, вовлеченного в мрачную тайну.

И теперь он должен был узнать правду. Генри обещал ему поведать обо всем. Вот почему, глядя на симпатичное и бледное лицо друга, Чарльз ждал его откровений и в то же время боялся того, что он мог услышать.

— Рассказывайте, Генри. Прошу вас, — взмолился он. — Я знаю, что могу положиться на каждое слово, которое слетит с ваших уст.

— Я буду с вами откровенен, — печально ответил Генри. — Вы имеете право на истину и узнаете ее. Приготовьтесь, разговор будет тяжелым.

— Я готов.

— Вы можете усомниться в том, что сейчас услышите. И я искренне надеюсь, что у вас не будет возможности проверить мои слова.

— Вы начинаете говорить загадками.

— Тем не менее, это правда, Чарльз. Вы слышали, с какой неподдельной страстью Флора просила вас забыть о ней?

— Да, я слышал.

— У сестры благородное сердце, вот почему она произнесла эти слова. На нашу семью навалилась ужасная беда, и вам стоит трижды подумать, прежде чем связывать свою судьбу с участницей жутких и леденящих кровь событий.

— На свете нет такого зла, которое могло бы погасить то чувство обожания, которые я испытываю к Флоре. Она достойнее большинства других женщин и останется таковой при любых обстоятельствах. А посему она будет моей женой несмотря на все превратности судьбы.

— Но вы же не полагали, что всей эти превратности приведут вас к сцене, которую мы недавно видели.

— Так что случилось?

— Чарльз, сначала я хочу задать вам вопрос. Вы много путешествовали и читали, но попадалось ли вам когда-нибудь упоминание о вампирах?

— О чем? — вскричал Голланд, подавшись вперед. — Упоминание о чем?

— Вы не хотите верить своим ушам, Чарльз Голланд, и требуете, чтобы я повторил свои слова? Я спросил, известно ли вам что-нибудь о вампирах?

Заметив недоуменный взгляд собеседника, Генри тут же добавил:

— Я догадываюсь, о чем вы сейчас подумали, и меня это не удивляет. Вы, очевидно, решили, что я сошел с ума.

— Нет, Генри, но ваш странный вопрос…

— Я так и знал. На вашем месте я тоже не поверил бы в этот рассказ. Однако в данный момент у нас есть веские причины считать, что один из наших предков превратился в сверхъестественное существо, которое в народе называют вампиром.

— О Господи! Генри, как вы могли поверить в такой предрассудок?

— Я сотни раз задавал себе этот же вопрос. Но, Чарльз, здравомыслие и наше критическое отношение к предрассудкам, естественным и приобретенным, уступают визуальной демонстрации. Мой друг, прошу вас, выслушайте меня и, пожалуйста, не перебивайте. Вы должны узнать о событиях этой недели.

Далее юный Баннерворт рассказал изумленному Чарльзу о том, что произошло в их семействе, начиная с первого крика о помощи и кончая тем моментом, когда Голланд столкнулся с Флорой в коридоре и подхватил ее в объятия.

— И теперь, — сказал в заключение Генри, — вам следует составить об этом свое личное мнение. Вы можете собрать свидетельства пяти человек, которые видели ужасного вампира. Да и наши слуги расскажут вам немало.

— Вы озадачили меня, — признался Чарльз.

— Мы все тут сбиты с толку.

— Святые небеса! Но этого не может быть.

— Клянусь вам, может.

— Нет, нет, вы допускаете какую-то ошибку.

— А вы в силах придумать другое объяснение для того феномена, который я вам описал? Если да, то ради Бога поведайте мне о нем, и вас поразит, с какой страстью и с каким отчаянием я вцеплюсь в него обеими руками.

— О некоторых сверхъестественных существах до сих пор идут споры, но вампиры, на мой взгляд, абсолютно невозможны — настолько они противоречат всему, что мы знаем о законах природы.

— Я согласен с вами. Мы и сами повторяли себе это много раз. И все же научная логика валится с ног от нескольких коротких слов: "Мы видели его".

— Я просто не поверил бы своим глазам.

— Один человек мог бы ошибиться, но несколько людей не способны находиться под воздействием одной и той же иллюзии.