Шрифт:
«Вы разве собираете их?!»
«Да, я собираю», — мягко сказал поэт.
РАННЯЯ ВЕСНА
Бледно-голубое небо купалось в весенней дымке. Железные листы крыш отливали фиолетовым цветом Фриз с нагими греческими богами резко выделялся на золотом фоне и вырисовывался красивым треугольником на голубой стали неба Черные чугунные кони тоже, казалось, рвались к весеннему небу со своего постамента. Коричневато-серые сучки казались нацарапанными на голубом небе ученической неловкой рукой, а тополи важно вздымались кверху, как настоящие колокольни, только очень тонкие и сквозные.
Была ранняя весна. Невероятно изогнутые и переплетающиеся между собой ветви были покрыты маленькими светло-желтыми почками, а черные дрозды кружились около пучков старой соломы, проявляя юношескую дерзость. Они вели себя как будто им надо было спасаться от кошек, изображая бегство от «мнимой опасности».
На голых грядках виднелись желтые анютины глазки, как бы случайно рассыпанные по ней, и кое-где синие гиацинты, которые погибнут, незамеченные садовником Пруды были очищены и прозрачны, как одинокие лесные ручьи, и из них поднимались старые пни, которые потом, в жаркие дни, скроются под камышом и водяными лилиями.
Городские, изнеженные, неловкие дети сходились друг с другом и пытались затеять игру, заглушая криками и прыжками смущение первого знакомства.
«Mademoiselle, можно мне снять шляпу?»
«Non, ma petite, le soleil pintannier…»
«Oh, spring-sun is good for all, for soul and body», [24] — сказала нарядная англичанка, — гувернантка восхитительного маленького мальчика, носящего невероятное имя «Se"ith^ere».
«Eh bien, donnez votre chapeau».
24
«Нет, мой мальчик, солнце весеннее…»… «О, весеннее солнце хорошо для всего, для души и тела» (франц., англ.).
«Merci, vous etes boune comme Geanne d’Arc».
«C’est sa maman qui lui parle litt'erature».
«Mais elle est avanc'ee tout de m^eme, cette petite…» «Trop. Elle est le g'enie de la famille. Vous savez, chacune en a un». [25]
Господин в длинном, сером, застегнутом на все пуговицы пальто сидел и смотрел на очертания крыш на голубом небе, на нацарапанные сучки, на желтые почки на кустах, на гувернанток, которые кротко и преданно живут для чужой, ненужной им жизни и боятся, что их питомцы схватят весеннюю простуду, насморк, или переутомятся от воздуха. Ведь всю зиму сидят они в жарко натопленных комнатах, устланных коврами, а потом — прямо в природу, где свободно веют ветры.
25
«Да, хорошо, разрешите вашу шляпу». — «Спасибо, вы хороши, как Жанна д’Арк»-. «Вы говорите, как ваша мама, очень литературно»… «Но она все-таки передовая, эта малышка»… «Слишком. Она самая умная в семье. Вы знаете, каждый сам по себе» (франц.).
«La petite a touss'e cette nuit».
«Madame, c’est le printemps…»
«Il faisait si beau, si chaud!» [26]
Господин в длинном застегнутом пальто видел в этих девушках увядших Юлий и смирившихся Леонор.
Он ощущал всю тяжесть жизни в этот миг. Вероятно, в такие дни Будда создал свое учение, блаженный Августин удалился от света, погрузился в самого себя, замуровал себя.
В такие дни бедные девушка бросаются в Дунай, а истинные поэты смеются над собственной поэзией.
26
— «Малышка кашляла сегодня ночью»… «Мадам, это весна…»…«Красиво, тепло» (франц.).
В такие дни покрывало спадает со всего святого, оно рассыпается и обращается в прах.
«О, Розамунда! — закричали маленькие девочки, — ты мешаешь нам играть!., разве ты не видишь!?».
Господин поднял глаза и увидел Розамунду, которая мешала играть — неземного ангела в темных локонах.
Она стояла, смущенная, в своей коричневой бархатной кофточке, с огромными белыми перламутровыми пуговицами.
«Розамунда! отойди же»…
Тихо отошла она в сторону от группы детей, играющих в мяч.
«Милая, маленькая, хорошая», — мелькало у него в душе.
«Какая она бледная и хрупкая! — думал он. — Ранняя весна в своей нежной красе! О Бог, какой ты великий Шекспир! На одной весенней скамейке соединяешь ты усталую, отцветшую жизнь с едва распускающейся и сплетаешь их души между собой!»
Он думал; «Розамунда, отчего ты такая бледная и хрупкая? Душа твоя как будто светится сквозь телесную оболочку, как внутреннее солнце, от которого все кругом кажется бледным! — Может быть, ты спишь слишком мало? Или твоя подушечка не довольно мягка, или тебе неудобно на ней? Тебе бы надо спать при открытом окне, чтоб свежий воздух вливался в твои маленькие легкие при каждом вздохе.
Целые ночи хотел бы я слушать и считать их, с восьми часов вечера до восьми утра, нежно положив руку на твои мягкие кудри. А потом я бы тихонько отошел от твоей кроватки и сварил бы тебе овсяное какао, дал бы ему вскипеть три раза и вернулся бы с чашкой к твоей кроватке, и ждал бы твоего пробуждения, и сказал бы: „Добрый день, принцесса! Votre jeunesse est servie!!“ [27] Да, Розамунда, твое здоровье было бы для меня idee fixe, сладостной и мучительной. — Я с радостью отдал бы жизнь, чтоб вызвать краску у тебя на лице. На своих плечах нес бы я тебя через цветущие луга, на тенистых лесных полянках отдыхал бы с тобой и читал бы тебе вслух „Gribouillo“, „L’^ane savant“, „Le Prince Chi-Chi“. Из моих глаз изливались бы целые потоки животворящей любви в твои милые голубые глазки, и в этом блаженном слиянии я пил бы мировую красоту».
27
Ваша молодость очаровательна! (франц.).