Услышав шаги Беннона за спиной, Кит, не оборачиваясь, произнесла:

– Какая прекрасная ночь. Слышишь лай койота?

– Он чувствует приближение зимы. – Беннон остановился рядом. – И я тоже. – Он улыбнулся ей и, взяв вороного под уздцы, повел его к крыльцу. Кит шла рядом. – Конечно, зима для койота это не то, что зима для меня, – шутливо пояснил Беннон.

– Знаю. Для фермера в нашем горном крае это означает заготавливать сено, скалывать наледи. Это усталые ночи, отмороженные пальцы... – перечисляла Кит, припоминая. – Вспомнила! У здешнего фермера четыре сезона: до сенокоса, сенокос, после сенокоса и зима.

– Точно. – Они подошли к крыльцу. Беннон остановился и, перебирая поводья, посмотрел на Кит. – Мне пора. – Он быстро и легко вдел ногу в стремя.

Кит, глядя, как он садится в седло, почувствовала возникшую между ними отчужденность. Она подняла голову и грустно улыбнулась.

– Передай Старому Тому, что я доехала благополучно.

– Скажу. – Он коснулся пальцем шляпы и тронул коня.

Кит постояла еще с минуту, глядя ему вслед, а потом поднялась на крыльцо.

Пола лежала на диване, подложив под голову подушку, и держала книгу на согнутых коленях. Когда Кит вошла в прихожую, она с удивлением посмотрела на нее.

– Ты вернулась? Мне показалось, что ты снова уехала.

– Уехал Беннон, – ответила Кит, погасив свет на крыльце, и принялась снимать перчатки.

Пола окинула ее своим всезнающим насмешливым взглядом.

– О-о-о, – протянула она, вложив в этот звук бездну смысла.

– О? – с деланной беспечностью вопросительно воскликнула Кит, пряча перчатки в карман куртки. – Что это означает?

– Это означает... – Пола захлопнула книгу и села. – Я видела ваши лица, как вы смотрели друг на друга, когда танцевали вчера. Не пытайся убедить меня в том, что он просто добрый сосед и старый друг.

– Так и было, – легко ответила Кит. – Когда-то я думала, что мы поженимся, окончив колледж. Мы, в сущности, не были официально помолвлены, – быстро добавила она. – Но это как-то само собой разумелось. – Или, возможно, только она так думала.

– А потом ты расторгла помолвку? – догадалась Пола.

– Не совсем так.

Не сняв жакета, Кит опустилась на тахту перед креслом отца и по-индейски поджала под себя ноги. Устремив взгляд в пространство, она рассеянно теребила бахрому на рукаве. Много лет она ни с кем не говорила о том, что произошло у них с Бенноном, а теперь вдруг почувствовала желание выговориться.

– Если бы мы сделали это, мне не было бы так больно, когда он женился на другой, – печально пояснила Кит.

– Ты хочешь сказать, что он женился ничего не сказав тебе, и ты узнала об этом лишь потом? – Рыжая Пола гневно нахмурилась. – Он женился на одной из сокурсниц?

Кит покачала головой.

– Нет. Он встретил Диану в Аспене во время зимнего карнавала. Меня на карнавале не было, я улетела в Калифорнию провести зимние каникулы с матерью. Мы даже поссорились из-за этого. Беннон хотел, чтобы я хотя бы часть каникул провела дома, с ним. Но я впервые за пять лет пообещала матери приехать к ней на Рождество, да и уезжала я всего на несколько дней. Это не было в полном смысле ссорой, он не сердился на меня, и я на него тоже. Это была всего лишь пустячная размолвка, какие у нас и до этого случались. Глупая и, как всегда, почти беспричинная, – вздохнула Кит. – Когда я вернулась в колледж, то получила от него несколько писем. Коротких, почти ни о чем. Но я знала, что он занят учебой, да к тому же еще работает. В марте отец написал мне, что Беннон женился.

– Ему пришлось? Она ждала ребенка?

– Нет, их дочь родилась спустя девять месяцев. Это могла бы быть моя дочь. Мне было очень тяжело. – Она умолкла и печально улыбнулась. – Если бы... у меня появился тогда кто-нибудь, кто бы мне нравился, я вышла бы замуж, только чтобы отомстить Беннону. – Ее губы сложились в скорбную линию, и она взглянула на Полу. – Беннон знает, как мне было плохо. Я вижу это по его глазам, когда он смотрит на меня.

– Еще бы, – пробормотала Пола, задумавшись.

Кит встала с тахты, охваченная сильным волнением и потребностью сбросить с себя тягостное чувство тоски и смятения. Она остановилась перед камином, глубоко засунув руки в карманы куртки и вцепившись в лежащие там перчатки.

– Странно, – промолвила она, глядя в закопченный очаг камина, – но все, о чем я мечтала тогда, было – выйти замуж за Беннона, рожать детей, играть в местном театре, а позднее, когда дети пойдут в школу, преподавать в театральной студии родного города. – Она оглянулась на Полу. – Я никогда не думала об актерской карьере или о Голливуде. В моих мечтах о будущем ни тому, ни другому не было места. А что получилось?

Пола понимающе кивнула.

– Жизнь иногда преподносит нам странные сюрпризы.

– Ты как никогда права, – улыбнулась Кит, пытаясь освободиться от подавленного состояния. – С Бенноном все кончено, он в прошлом. Я наконец выздоровела.

– Ой ли, Кит? Ты забыла, что такое первая любовь, – осуждающе проворчала Пола. – Ты можешь вырасти из нее, но совсем избавиться – никогда.

Мудрая правда в словах Полы поразила Кит, и она не нашлась что ответить.

...Беннон въехал в сосновый бор, граничащий с ранчо «Серебряная роща». Он словно чувствовал, что это пока еще не его земля. Свою он узнавал сразу без всяких частоколов и межевых знаков. Земли ранчо «Каменный ручей» были знакомы ему на ощупь. На них он родился и вырос. Куда бы он ни ездил, всегда ощущал непреодолимую первобытную тягу к родному месту.