–  Не видел? Сначала ты там в первой колонне засветился, и кто-то из вас мента охерачивает палкой, потом все куда-то бегут, витрины крушат, на земле валяется мент, а ты прыгаешь ему на фуражку. Отличный кадр. А что на фуражку, я думаю? Прыгнул бы ему на голову? А?

Сашу передернуло. Это не очень приятно, когда несколько тысяч, быть может, сотен тысяч людей наблюдало твои… забавы…

–  И что… меня там хорошо видно?
– тихо спросил Саша, отчего-то немного осипнув.

–  Так, не очень… Но я узнал… Курить можно? Саша некоторое время смотрел на Негатива.

–  Кури. И мне…

–  Тут, короче, друзья твои приехали, - продолжил Негатив, затянувшись.

–  Какие еще друзья?
– Саша тоже прикурил и опять вперился в Негатива.

–  Веня московский и Рогов из Сибири.

Сашу опять передернуло, правда, на этот раз полегче.

–  А они-то по кой черт?

–  Они говорят, что в Москве сейчас все шхерятся, по нашим хатам обыски идут. Веня, он вообще бездомный, ему жить негде, а Рогов сказал, что на поезде ехать в его Сибирь стремно - паспорт все-таки надо показывать, когда билет покупаешь, а на электричках… сам пойми: озвереешь, пока доедешь. Поэтому они к нам, - Негатив глубоко затянулся, выпустил дым, проследил его путь глазами, - к нам приехали. А чего ты так всполошился?

–  Ко мне мусора уже два раза приходили.

–  Ты их не пустил?

–  Нет, меня не было. Они к матери приходили.

–  И ко мне, - сказал Негатив.

–  И чего?

–  Я им не открыл. Они постучали два часа и ушли.

–  А ты в это время сидел, пришипившись.

–  Не, мы с ними душевно общались через дверь. Обещали, что меня выебут и высушат.

Саша посмотрел на Негатива, и в который раз оценил его крепкое, прозрачное, не показное мужество. Негатив действительно не боялся быть избитым, и даже избитым жестоко, и вовсе равнодушно относился к угрозам. Его несколько раз от души стегали дубинками за нанесение черной краской на стены здания администрации наглых надписей, вроде "Губернатор, сдохни!", и за то, что он влепил этому самому губернатору в лицо торт. Около полугода назад Негатива повязали, и в течение двух дней из него конкретно выбивали показания на товарищей - за неделю до этого местное отделение "Союза…" бутылками с зажигательной смесью подожгло офис сайентологов.

На пожар вовремя подоспело "01", но скандал получился немалый. После двухдневных пыток Негатива отпустили. Полтора месяца ему помогал есть, одеваться, завязывать шнурки младший брат, Позик, - полная противоположность Негативу, разбитной одиннадцатилетний малец, с вечной улыбкой на наглой рожице, самый младший из местных "союзников"…

Ну да, они называли себя "союзники". Это, поначалу бессмысленное, слово обрело со временем плоть, и звучание, и значение.

Впрочем, с нелегкой руки журналистов, их часто называли "эсэсовцы" - по первым двум буквам наименования партии, а порой, когда хотели унизить или указать на молодой возраст пацанов, состоящих в "Союзе созидающих" - "отсосы".

Негатив никого не выдал из "союзников", и себя в том числе. Бутылки ведь он тоже кидал. Хотя не он один, конечно.

–  Но дверь они не стали ломать?
– спросил Саша, глядя на отбитый в какой-то глупой драке верхний зуб Негатива.

–  Не стали.

–  А чего не открыл?

Негатив раздраженно посмотрел на Сашу.

–  Тебя ничем не вдарили в Москве, нет? Я же тебе сказал, Веня и Рогов у меня. Сначала лежали под диваном. Потом Веню мы скрутили в ковер, в угол поставили, а Рогов в шкаф влез… Короче, веселились все два часа…

Саша быстро выпил чай. Вроде есть хотел. Расхотелось.

–  Они где?
– спросил.

–  В кафе напротив сидят. Одну чашку кофе на двоих пьют. Пошли?

Саша прихватил денег из заначки, кусок сыра, лучку деревенского, хлеб и банку консервов, хотел было вернуться, чтобы написать несколько слов матери, - и махнул рукой. Еще раз написать, что "все нормально". Куда уж нормальней.

–  Ага, вот они!
– Саша вдруг понял, что очень рад видеть и Веню, шмыгающего еще не поджившим носом, и подтянутого Лешку. Обнял и того, и другого.

Теперь надо было что-то делать, куда-то вести пацанов.

Звонить по знакомым из дома Саша не решился - телефон прослушивался, по этой причине он в свое время пропалил одну партийную акцию.

И знакомых-то у него не было таких, чтобы завалиться ночевать втроем.

"И даже одному", - вдруг подумал Саша удивленно, но безо всякой грусти.

Так сложилось в последние годы, что круг Сашиного общения ограничился партийцами. Не то чтоб на иные дружбы не хватало времени, хотя, да, не хватало, но главное - что это было уже не нужно, незачем, неинтересно. Идти на квартиры к местным "союзникам" тоже не стоило - по ясным причинам: могли нагрянуть люди в штатском.

На улице начало моросить, но они, оставившие прокуренное, с навязчивой музыкой и неприветливыми ценниками кафе, шли бодро, с удовольствием и наперебой вспоминая, как все было в Москве…

Негатив с интересом слушал, иногда внимательно заглядывая в лицо тому, кто говорил.

Остановившись у ларька, Саша купил бутылку водки и три пластиковых стаканчика - Негатив не пил, потому что натурально зверел от алкоголя. Рогов не выказал протеста покупке, Веня выказал радость.

Они зашли на детскую площадку, где Саша провел в ранней юности много часов, потребляя разной крепости алкоголь, исследуя податливых или неподатливых сверстниц.