Выделялся небритый и мрачный, неясного возраста мужчина в грязном камуфляже, похоже, безрукий.

Саша и Веня сами не заметили, как после третьего стакана начали разговаривать громко, активно жестикулируя при этом. Негатив, как и прежде, молчал, тщательно пережевывая хлеб и пельмени. Саша приметил еще: если сам он, зайдя в кафе, несколько раз осмотрелся - что за люди вокруг, - то Негатив, напротив, даже не поинтересовался, кто здесь пьет и не закусывает. Казалось, что Негатив пришел к себе домой, где все ему давно известны. Рогов не шумел и не пьянел, только по лицу его пошли розовые, с четкими границами, пятна. Саша смотрел на Рогова, в хмельном удивлении отмечая, что если обвести пятно на левой щеке, получится Африка. Саша несколько раз вытягивал шею, пытаясь разглядеть форму пятна на правой щеке Рогова, пока Лешка не кивнул вопрошающе: что такое?

Саша по-щенячьи закрутил головой: ничего.

Рогов мягко улыбался.

–  Лех, скажи мне еще раз об этом разговоре, - попросил Саша.
– Ты очень славно говоришь.

–  А что тут говорить… - вновь искренне удивился Рогов.
– Послушать того типа, так проще лечь и умереть. Русским, следуя его логике, вообще надо было ложиться и умирать каждые сто лет. Как только они собирались "пускать кровя". Я не вижу никакой разницы между сегодняшним днем и тем, что было… очень давно. Я даже не вижу разницы между собой и дедом моим. Рогов говорил медленно, словно прокручивая каждое слово в мясорубке.

–  Нет, Леш, погоди, а как же "пускать кровя"? Это действительно будет?

–  Все пускают…

–  Безлетов бы сказал, что все пускают кровь чужим, а мы - своим.

–  У него Безлетов фамилия?… - переспросил Рогов и, не ожидая ответа, сказал: - Ну и что, это плохо? Честнее своих резать, чем в соседние страны лезть с ногами.

–  А мы не лезли, да?

–  Ну, одно дело вывезти на Камчатку товарный вагон прибалтов, которые, не явись красноармеец в ушанке, легли бы под Гитлера, а другое - сбросить бомбу на город с детьми и всех сразу убить. Разница есть?

–  Есть.

–  Мы режем друг друга, потому что одни в России понимают правду так, а вторые - иначе. Это и резня, и постижение.

–  Постижение, да, - повторил Саша, - такое постижение, что…

–  Такое, да.

Пацаны вышли отлить, Негатив остался сторожить недопитую водку и недоеденные, остывшие пельмени.

Отхожее место находилось непосредственно за кафе и легко определялось по резкому запаху.

Они не полезли в эту хлюпающую гниль и стали втроем у серой стены соседнего с кафе, неясного назначения, здания. Получилось так, что они расположились на возвышении, вследствие чего изливавшееся из них немедленно потекло назад. Моча пацанов сливалась и пузырилась.

Они вернулись легкие, ясные и взбодрившиеся.

–  Еще пива?
– предложил Саша.

–  А как же… - ответил Веня. Рогов кивнул.

Когда Саша вернулся с бутылками, небритый мужик в камуфляже уже стоял у стола, причем - молча. Правый рукав его куртки висел, руки у него действительно не было.

–  Я слышал, вы говорили… - трудно произнес он и замолчал, запнувшись.

–  Тонко подмечено, - продолжил Саша. В хмелю он становился задиристым.

Веня засмеялся. Рогов улыбнулся краем губ. Негатив остался непроницаемым.

–  Вы говорили, что мы никуда не лезли, братки зеленые. А как же Афган?

–  Водитель сто семьдесят шестого горномотострелкового полка. Четырнадцать раз под обстрелом. Два ранения, братки зеленые.

"Братки зеленые" он произнес без хамоватого нажима - просто как "пацаны".

Афганец посмотрел в глаза Саше, стоящему прямо напротив него с открытой бутылкой пива в руке. Саша вдруг понял, что мужик почти трезв.

–  Вы, я слышал, тут о партии какой-то говорили. О политике. Чего вам, братки зеленые, в политике? Эти обезьяны в пиджаках только и ждут, чтобы нас упечь в какую-нибудь, блядь… Курить есть у кого? Саша подумал и дал афганцу сигарету.

–  Здесь не курят, - предупредил он, улыбаясь.

–  Я везде курю. Вы ведь из партии какой-то, да?
– допытывался он.

–  Из партии, - ответил Саша.
– "Союз созидающих".

–  А, "союзнички". Господин Костенко и товарищи… - улыбнулся зверовато афганец.
– Удивились, что знаю? Думали, бомж какой привокзальный на водку стреляет? А я вообще не пью. Я здесь на людей смотрю. Ходят целыми днями, и никто не знает, как… - он обвел всех внезапно почерневшими глазами, - как сжимаются ягодицы, когда летит заряд миномета. Никто не знает, что от страха можно не дрожать, а блевать. Они не знают, а мне от этого иногда хорошо, иногда обидно.

–  Слышь, земель, - сказал Веня, - ты иди себе. Мы тут с друзьями отдыхаем.

–  Не, погоди, вот я хочу сказать… - афганец неприязненным движением отстранил руку Вени, положенную ему на плечо.
– Я вас "эсэсовцами" не считаю. Ну, флаг ваш похож на фашистский, это все херня. Вы хотите правительство завалить, я тоже хотел бы их потоптать. И тех, кто войска в Афган ввел, и тех, кто вывел. И тех, кто войска в Чечню ввел. И тех, кто вывел. И тех, кто опять ввел. И чеченцев заодно. Я только не понимаю, вот все эти ваши яйца, которыми вы кидаетесь, - это что, блядь, серьезно? Я хоть и без руки, я сейчас же готов пойти и ваш флаг водрузить на Кремль… Я одной рукой задушить могу, и тем более застрелить. Только я не пойду, потому что вы клоуны. Ясно, братки зеленые?