– Не могу, не сейчас.

– Чушь собачья, Джи! мы не можем бегать и изображать из себя малолетних детективов, когда ФБР понятия не имеет, что вообще происходит! У них есть связи и силы, у нас нет ничего!

– Ты был не против изображать из себя малолетнего детектива, когда мы думали, что это вирус, - и я еще не уточняю, что он не возражал, когда в этом участвовали только мы вдвоем.

– Ты думаешь, я не знаю?
– кричу я в ответ.

– Когда мы думали, что это вирус, мы собирались все рассказать твоему папе, как обычно это делали, - он немного успокаивается.
– Но сейчас мы столкнулись с чем-то по-настоящему ужасным и глобальным, а ФБР даже не догадывается, что происходит. Ты должна сказать Стразу!

– Мы ходим по кругу, нет смысла повторять этот разговор еще раз.

– Когда тебя чем-то напоили, я молчал, потому что это касалось только тебя, и было твоим решением, но я не…

– Какое отношение это имеет к сегодняшним событиям?

– Я просто хочу сказать, что сейчас дело касается не только тебя!

– Ты думаешь, я и этого не знаю? Даже если Страз нам и поверит, как он нам поможет? ФБР будут бесконечно долго допрашивать Бена, Элайджу и Рида и мы опять потерям время, - я стараюсь успокоиться.

– Так вот в чем дело!
– Алекс грустно улыбается.
– Ты переживаешь за Бена? Мне плевать, что ты чувствуешь к нему, Джи, мы знаем, что он что-то утаивает, а защищая его, ты просто…

– Это ни к чему не приведет, - я наклоняюсь к Алексу.
– Если Бен, Элайджа и Рид - единственные, кто что-то знают про альтернативные вселенные, они нужны нам. Запереть их в камере, задавая вопросы про их детство, - это напрасная трата времени.

– Что?

– Почему ты им веришь?
– повторяет он.
– Три неудачника, которые на деле может, и оказались не так плохи, как мы думали, но мы до сих пор совсем ничего о них не знаем.

– Ты же сам сказал, что тоже им поверил!
– я прекрасно знаю, что это совсем не то, что Алекс хочет сейчас услышать, ему надо знать, что он прав. И может он действительно прав, кроме того, что… я уверена, что знаю Бена и могу полностью ему верить.

– Я поверил в теорию альтернативных вселенных, потому что она действительно многое объясняет, но это не значит, что я верю им, что это не они продолжают открывать порталы! У них до сих пор есть причина продолжать этим заниматься!

– Люди гибнут! Бен не стал бы…

– Как ты можешь быть в этом уверена? Только потому, что считаешь его красавчиком? Подумай сама!

– Чушь, какая, а, - я пытаюсь расстегнуть ремень безопасности.
– Я не могу разговаривать с тобой, ты даже не слушаешь меня!

– Серьезно?! Я всегда тебя слушаю! Как ты можешь так говорить!

– Ты не поверил мне, когда я говорила, что умерла тогда!

Нам больше нечего сказать друг другу. Мы слишком раздражаем друг друга и расстроены. А я еще и разозлена так, что руки сами сжимаются в кулаки, а тело трясется от злости!

– Я говорила тебе, говорила, что умерла, а ты списал все на посттравматический эффект и считал меня просто идиоткой!

– Все совсем не так, - он трясет головой.

– Конечно, ты не веришь Бену, ты даже не поверил мне, хотя знаешь меня всю свою жизнь! Ты вообще ни во что не веришь!

В машине внезапно становится слишком жарко, я открываю дверь и выскакиваю наружу.

– Но только не тогда, когда это действительно важно!
– кричу я в ответ, хотя это и неправда.

Я иду по дороге.

Алекс едет рядом со мной, но я показываю ему неприличный жест, и он сразу же газует и уезжает.

Я смотрю ему вслед, пока он не исчезает совсем. У меня нет сил, поэтому я просто сажусь на бордюр и плачу.

05:23:51:24

Не думая, я оказываюсь на Стейбридж. Машина Рида сейчас как лишнее напоминание, как все неправильно. Когда они втроем оказались на нашей планете, все сразу попали под систему усыновления. Рид сразу попал в отличную семью, которая не только приняла его как надо, но и одарила такими подарками, как эта дорогущая машина. Бену с Элайджей пришлось помотаться по семьям.

Мне плохо просто от этой мысли.

Рид уходит, а Бен садится в водительское кресло. Я проскальзываю на место пассажира и захлопываю дверь, внутри жарко, хотя и открыты окна. Нога наступает на картофельную чипсину и та с хрустом разламывается.

Он улыбается.

– Что бы ты сейчас съел?
– спрашиваю я.

– Бифштекс, - отвечает он без запинки.
– Огромный кусок, средней прожарки, с картофелем!

– Боже, как много тестостерона!

– Это значит, что ты не пригласишь меня на обед?
– смеется он.