– Это в каком смысле?
– подозрительно свёл брови Ллойд.

– Апостольский камень, - пояснила цыганка.

– Не понимаю, - мотнул головой молодой человек.

Гленда попыталась припомнить, в какой связи аметист называется апостольским камнем. Что так оно и есть, она точно знала. А вот почемуего так называют — забыла.

– И не надо тебе понимать, мой хороший, - молвила цыганка Ллойду.
– Мало ли что сболтнёт старая Джайя.

– Тогда зачем же сбалтываете, если даже понимать это не обязательно?
– проворчал тот.

– Ну, я же цыганка, - улыбнулась Джайя.
– Должна говорить разные загадочные вещи.

– А-а, - понимающе кивнул Ллойд.
– Традиция такая.

– А погадайте мне!
– Гленда протянула Джайе ладошку.
– Пожалуйста.

– И мне погадайте!
– встрепенулась Беатрис.

Джайя кивнула, подошла к Гленде, взяла её ладонь в свои смуглые, прокопчённые временем и кострами, морщинистые руки.

– Ай, мэ бибахталы!
– воскликнула она через минуту.
– Сэр пхэнава лакэ?!

– Что?
– подняла брови Гленда.
– Что там?

– Не скажу тебе, - цыганка выпустила её руку.

– Почему?
– испугалась Гленда.
– Что-то плохое?

– Не-ет, нет, дочка, - Джайя ласково погладила её по голове.
– Не бойся.

И правда, весь испуг Гленды сразу прошёл, едва тёплая рука цыганки коснулась её лба.

– Ничего, - повторила старая.
– Успокойся, ничего плохого.

– Просто традиция такая, - участливо добавил Ллойд.

Цыганка глянула на него, кивнула, улыбнулась.

– А и то, - подтвердила.

– А мою посмотрите, - попросила Беатрис, протягивая руку.

Джайя взяла её ладонь, наклонилась, близоруко рассматривая. Через минуту лицо её осветила изнутри едва заметная тёплая улыбка.

Беатрис тоже улыбнулась вслед за ней — просто невозможно было не улыбнуться навстречу.

– Что-то хорошее?
– с надеждой произнесла она.

– Да, дочка, - кивнула Джайя.
– Хорошее. Любовь тебя ждёт.

Беатрис смутилась, отмахнулась от весёлого взгляда Гленды.

– Любовь?

– Да, - подтвердила цыганка.
– Самая последняя. Самая большая.

– Ой, как романтично!
– воскликнула Гленда. И добавила лукаво: - И я, кажется, даже знаю, кто этот принц...

Беатрис смутилась ещё больше.

– Полно, Гленда, о чём вы! Вы же не цыганка.

– Этот принц — я, - ни с того, ни с сего изрёк Ллойд.

– Фу ты, какая самоуверенность!
– Беатрис сердито взглянула на Ллойда, но не сдержала ласковой улыбки.

Гленда отлично всё видела. Гленду не проведёшь — она уже не пятилетняя девочка, а умудрённая жизнью будущая мама. Она хихикнула над глуповато-довольным видом Ллойда, над раскрасневшимися щеками Беатрис.

– Ты не бойся, дочка, - сказала между тем цыганка.
– Не закрывай своё сердце. Ведь это — последняя твоя любовь. Так ты впусти её. Поскорей впусти, не трать время.

– По... Последняя, - задумчиво и грустно прошептала Беатрис.

– Больше уже никого не полюбишь, - цыганка ласково коснулась её плеча.
– Вот и последняя.

– А-а, - с облегчением вздохнула Беатрис.
– Вот оно как...

– Ну да, - кивнула Джайя.
– А я как сказала?

Дверь из коридора открылась, едва не ударив Ллойда. В гостиную ступил Шон Деллахи. Он был в своей неизменной шляпе, которую не снимал даже на время общего обеда.

Хмуро оглядев собравшихся, он кивнул Ллойду: извини, приятель. Потом его взгляд вернулся к цыганке и застыл на её лице. Джайя, подняв голову тоже уставилась на вошедшего. В глазах её медленно и всё отчётливей проступал страх.

Гленда недоуменно посмотрела на цыганку, на Деллахи. Встретилась глазами с не менее удивлённым взглядом Беатрис.

А Ллойд ничего не заметил.

– О, вот и Деллахи!
– радостно воскликнул он.
– Деллахи, будете играть с нами в домино?

– Состэ мэ на умрём араки!
– вполголоса произнесла Джайя, обращаясь к самой себе. И Беатрис: - А кто хозяйка здесь, скажи красавица?

– Хозяин, - отозвалась та.
– Он к парому пошёл. И хозяйка с ним.

– Вместо мула, - усмехнулся Ллойд.

– А мне кажется, он её любит по-своему, - вставила Гленда.

– Да, очень по-своему, - хохотнул Ллойд.
– Уверяю вас, Гленда, рано или поздно он её...

Гленда закрыла ладонями уши.

– Не хочу слушать!
– воскликнула она, бросив на Ллойда сердитый взгляд.

В наступившей затем полной тишине Деллахи прошёл через всю гостиную и уселся на один из стульев у стены. Слышно было только постукивание протеза да усталый вздох стула, который, наверное, в очередной раз подумал о том, что уже слишком стар.