– Чёрт!
– послышался возглас внизу.

Луч фонаря быстро метнулся в сторону упавшего пистолета, в одну секунду нащупал его.

– Наверх!
– скомандовал лошадиная морда.

Фонарь тут же ударил лучом света вверх, по лестнице, в стену. Перескочил на грудь ополоумевшего от страха Липси, упёрся в глаза, ослепляя.

– Не выпускай его!
– послышалась команда.

Следом, через целую вечность, пока Липси закрывался от ослепительного света рукой и прикидывал, как начать разговор, грохнул выстрел.

За спиной Липси, в стене, что-то щёлкнуло. Кто-то дёрнул его за рубаху на плече. Какой-то раскалённый уголёк, казалось, завалился в рукав и теперь жёг, прожигал кожу.

Он понял, что разговора не будет, повалился на пол, закричал от страха и боли.

– Есть?
– спросил напарник.

– Не знаю, - отозвался лошадиная морда.

Липси подумал было, что можно затихнуть, прикинуться мёртвым, но тут же понял, что идея бредовая. А шаги полицейских, метнувшихся к лестнице, подтвердили его догадку.

Тогда, засуетившись, он заскрёб ногами и на четвереньках пополз обратно, в номер. Там вскочил и захлопнул дверь. Принялся нащупывать замок. Но замка не было.

«Да разве дверь остановит их!» - мелькнуло в голове.

Он безнадежно огляделся, пытаясь найти хоть какое-нибудь укрытие. Но где можно укрыться в пустой квадратной комнате с разбитой кабинкой душа и туалета.

А топот двух пар ног приближался.

Окно! Окно — единственное его спасение. Второй этаж — не так уж высоко. Скрыться, раствориться в тумане, в ночной темноте. Метров десять и — всё, никакой фонарь не нащупает его в этом густом месиве.

Закричав, он в три прыжка оказался у окна, ударился в него плечом, слыша, как звенит стекло и чувствуя, как рассекают осколки лоб и скулу. На секунду повис в проёме, елозя животом по нижнему краю. Он натыкался на оставшиеся в раме треугольники стекла, раздирая кожу чуть не до самой брюшины. И даже не чувствовал боли. Наконец передняя часть туловища перевесила. Перевернувшись в воздухе, он мешком повалился вниз. Секундой позже ударила в стену распахнутая пинком дверь. Грохнул вслед выстрел.

Липси упал на асфальт, идущий вдоль стены, откатился на рыхлую землю, бывшую когда-то клумбой. Рывком поднялся на колени. При падении плечо хрустнуло и теперь первое же движение отдалось в нём жуткой болью, от которой он едва не закричал.

А подняться почему-то не получалось. На одну ногу мог подняться, а вторая... С ней что-то было не так. Оглянувшись, посмотрел на ступню. Носок её как-то странно, неестественно, вывернулся.

– Стоять!
– лошадиная морда высунулся в окно.

Посыпались осколки стекла из соседнего окна. Показался локоть напарника, потом высунулась кисть с зажатым в ней пистолетом. Мелькнуло искажённое азартом охоты лицо.

Липси стремительным рывком поднялся и тут же закричал, случайно оперевшись на вывернутую ступню. Дикая боль сковала всю нижнюю часть ноги, до самого колена, и отдалась в него так, будто по колену стукнули молотком.

Почти одновременно грохнули два выстрела. Его больно ударило в бок.

– Не стреляйте!
– закричал Липси.
– Пожалуйста!

Или ему казалось, что закричал. А на самом деле — прошептал, наверное, в ужасе.

Полицейская машина стояла совсем рядом, вот она, у входа, буквально в десяти шагах.

Он устремился к ней всем телом, всем своим разумом, всей бесконечной жаждой жизни.

И снова закричал от боли в ноге и, потеряв равновесие, повалился на землю.

Сверху упало на спину что-то тяжёлое. Такое тяжёлое, что разом перехватило дыхание. Он повернул голову — посмотреть, что там.

Самое страшное в человеческой жизни — это отсутствие перспективы. Хорошей ли, плохой ли — не важно. Главное, чтобы она была. А когда её нет, не становится и жизни. Жизнь утрачивает всякий смысл и превращается в доживание, умирание... в пустоту. И в этой немой пустоте хочется лечь и уснуть. Чтобы не просыпаться уже никогда. Вон, насекомые, с наступлением холодов забиваются в щели и засыпают. Надеясь, что когда проснутся, солнышко будет пригревать уже вовсю. Половина из них не знают, что не выйдут из последней спячки никогда, но у них есть перспектива. А потому они засыпают с блаженными улыбками на своих микроскопических мордашках...

А какая перспектива у Беатрис? У любимого?

Последний день она много думала о Гарри, вспоминала... Как он там сейчас? Где? Жив ли вообще? Впрочем, такие гарри обычно выживают. Умирают настоящие люди, добрые и простые, такие, как Гленда и Липси.

Липси. Деллахи. Прошла уже неделя, как они отправились на материк. Что с ними сталось? Погибли? Или нашли место, где можно выжить и решили не возвращаться? Хорошо бы, если так. А если... если они попали в плен? Если китайцы или русские уже захватили старую добрую Англию?..