На студии о гибели Кастальского узнали раньше, чем в милиции. Кто-то кому-то позвонил, и цепочка заработала. В редакции информации творилось Бог знает что.

В центре новостей всхлипывали девочки. Мужчины подавленно молчали. Главный редактор мерил шагами коридор, за ним следовала ответственный редактор и приговаривала:

— Надо что-то делать.

Наконец главный не выдержал:

— Я сам знаю. Только что?

Шестеренки вполне отлаженного механизма, умеющего обрабатывать любую информацию, заскрипели. Речь шла о нем, о том, кто еще вчера угощал девочек кофе, громко раздавал комплименты всем женщинам без исключения и обменивался энергичными рукопожатиями с мужчинами. Речь шла о том, кого еще вчера уважали и недолюбливали, о ком злословили в кафетерии, завидуя его умению захватывать самые лакомые темы и сюжеты, о том, кто всегда всем одалживал до зарплаты, потому что для него, Олега Кастальского, деньги были не проблема.

Главный заглянул в центр новостей, поспешно вышел — всхлипывающие женщины, мрачные мужчины.

— Кто сегодня в кадре? — Он повернулся к ответственному секретарю.

— Лизавета.

— Она же вчера была. Я видел.

— Вчера по расписанию Кастальский.

— Я видел Лизавету. В одиннадцать… — раздраженно перебил секретаря главный.

— Сейчас узнаю. — Через минуту она вернулась. — Он попросил заменить его на ночной выпуск, а Лизавета была на телеагентствах. Он куда-то спешил.

— Доспешился, — буркнул главный редактор и отправился к Лизавете.

В ее кабинете сидело еще четверо корреспондентов. Слез не было, но молчание висело зловещее.

— Что делать собираешься? — Главный забыл поздороваться.

— Пойдет первым номером, сейчас мы все решим, — тихо ответила девушка. — Я думаю, поедут Сергей и Илья. Во-первых, в «Призму» — там сюжет, что, где, когда. Потом в милицию — за комментарием. Надо выяснить, кто ведет это дело. И потом родители. Нет, они в отъезде. Илюш, — Лизавета повернулась к самому юному сотруднику новостей, — ты же знал его девушку? И, Борис Петрович, вы не могли бы договориться с мэром и с нашим председателем тоже насчет комментария?

Главный согласно кивнул, рассуждения сотрудников помогли сориентироваться — они работали.

— Надо еще подобрать его последние кадры, фотографии, «стэнд апы». Ты, Лизавета, напишешь текст.

В тот день все работали с мрачным упорством. В ход пошли все знания и умения. В каждом очередном выпуске появлялся какой-нибудь новый комментарий или дополнительная информация о преступлении.

По окончании последнего выпуска неожиданно разрыдалась до того не проронившая ни слезинки Лизавета.

— Я чувствую себя виноватой. Может быть, если бы я не согласилась подменить его вчера, Олег был бы жив.

Ее утешала вся бригада. И вместе с ее слезами ушло невыносимое напряжение, накопившееся за день.

Ту же мысль о своей вине, только без рыданий, Лизавета повторила и молодому оперативнику из Петроградского РУВД, который появился на студии на другой день. После долгих совещаний на самых разных уровнях было решено, что убийство Олега Кастальского будет расследоваться на районном уровне. Кое-кто возражал и настаивал на передаче дела в ведение города, но начальник ГУВД, у которого давно и, видимо, навсегда были сложные отношения с прессой, заявил:

— Они шумят только потому, что Кастальский журналист. А так-то по всем признакам — ограбление, которому Кастальский помешал. Район и еще раз район. А на это, — начальник тряхнул пачкой газет, на первых полосах которых чернел портрет Кастальского в черной рамке, — на это не обращать внимания. Все.

И в строгом соответствии с решением руководства Саше Смирнову, оперуполномоченному Петроградского РУВД, поручили это дело.

За утро он успел поговорить почти со всеми сотрудниками редакции. Узнал, с кем дружил убитый журналист, где халтурил, за кем ухаживал, какие курил сигареты, где ремонтировал машину и массу других подробностей, которые могли пригодиться, а могли оказаться и совершенно ненужными.

— Итак, он попросил заменить его вечером, это обычная просьба?

— Вообще-то нет. — Лизавета задумчиво покачала головой. Мягкие, не то рыжие, не то бронзовые локоны выпорхнули из-за спины вперед. Она упрямым движением заставила их вернуться на место.

— Что? Я не расслышал, — переспросил Саша Смирнов, он отвлекся, разглядывая Лизаветины кудри и капризный изгиб маленького рта.

— Нет, так не делают. Обычно. К тому же в такое время трудно найти кого-нибудь. Но на Олега, как я поняла, свалилась срочная халтура. Он очень просил выручить.

— Какая халтура? — Саша проглотил комплимент, который ему захотелось сказать девушке. Лизавета, мысленно он уже называл ее так же, как и ее сотрудники, была еще красивее, чем на экране.

— Я точно не знаю. Что-то предвыборное, он подрядился делать кому-то серию передач. — Лизавета слегка улыбнулась. — Сейчас за это очень хорошо платят.

— А можно выяснить кому?

— Вероятно, да. Почему вы спрашиваете? Я утром беседовала с заместителем по уголовному розыску. У вас уже все решено. Ограбление — и точка. Кстати, что украли?