— Никита Степанович, так и мы факты не с потолка взяли, — нажимал Гринев. — Вон, товарищ подтвердит, — он указал на Вдовина. — А факты, я должен заметить, очень настораживающие. Вы смотрите, как все одно к одному ложится. Жених — сын авторитета. В прошлом году, когда вся эта история с Козельцевым началась, они с Лемеховым поехали якобы брать Смольного, а наткнулись на «яму» и взяли груз в двести с лишним килограммов наркотических веществ. — Гринев говорил напористо, горячо, а Гукину ничего не оставалось, кроме как кивать, соглашаясь. — Они говорят — случайность. А я вот подумал, может, и не случайность вовсе? Может быть, Светлая таким образом конкурентов убирала? В свете рассказа товарища Вдовина подобная версия выглядит вполне убедительно. А уж последние события так и вовсе… Товарищи из ФСБ приезжают в наш город, чтобы разыскать лабораторию по производству сильнейшего наркотика. При этом им доподлинно известно, что кто-то из наших сотрудников контактирует с криминальными структурами. Ночью Светлая назначает встречу полковнику Америдзе возле аэропорта, а утром труп полковника находят в двух шагах от места встречи с явными следами борьбы и тремя огнестрельными ранениями. Дактилоскопия подтверждает, что на рукоятке пистолета отпечатки пальцев одной только Светлой, а контрольный отстрел показывает, что две пули из трех выпущены именно из ее пистолета. Как хотите, Никита Степанович, но я в подобные совпадения не верю.

— А у вас, значит, и заключение на руках? — мрачно усмехнулся Гукин. — С вашей энергией надо спутники на орбиту выводить, а не в прокуратуре следователем работать.

— Зря вы иронизируете, Никита Степанович. Да, пришлось товарищей экспертов попросить, чтобы поторопились. Дело-то нешуточное, сами понимаете.

Начальник ГУВД вздохнул, откинулся в кресле и по привычке стал мять пальцами подбородок.

— Факт встречи Светлой и Америдзе, насколько я понимаю, еще не доказан? — сказал он, чтобы хоть что-то сказать.

— Ошибаетесь, Никита Степанович. Есть свидетель, который видел, как Светлая приехала в аэропорт, видел, как Америдзе садился в машину Светлой, и видел, как Светлая с Америдзе на этой машине уехали. Показания запротоколированы и приобщены к делу.

— И когда только вы все успели, Пал Василия, — впервые назвал Гринева по имени-отчеству Гукин. — И экспертизу сделали, и свидетелей опросили, и показания запротоколировали, и даже к делу их успели приобщить.

— Один бы я не успел, конечно. Аркадий Васильевич помог, — Гринев взглянул на Вдовина.

— Я не утверждал, что Светлая виновна, — заметил тот. — Просто изложил факты и помог опросить свидетелей.

— Ну, насчет виновности, это уж предоставьте мне судить, — возразил Гринев. — Никита Степанович, ваше согласие — формальность. Прокурор города уже подписал постановление о заключении Светлой под стражу. Мы могли бы задержать ее и так, просто нам хочется, чтобы все произошло, так сказать, на добровольной основе. Вроде как явка с повинной. — Гукин молчал. Гринев снова был прав, и он ничего не мог с этим поделать. — И потом, если Светлая посчитает, что постановление выписано безосновательно, она может обжаловать его в вышестоящих инстанциях.

— Да бросьте ерунду-то молоть, Пал Василич, — неприязненно сказал Гукин. — Уж кто-кто, а мы-то с вами знаем, как работает наше правосудие. В этой стране два закона — телефонное право и круговая порука. А остальное… — Он махнул рукой. — Кто там станет разбираться, виновата Светлая или нет. Отписку накатают — и с плеч долой.

— Ну, это уж наверху виднее…

— А думаете, они вниз смотрят когда-нибудь?

Гринев кашлянул, на щеках у него вспыхнул румянец.

— Странные вы вещи говорите, Никита Степанович.

— А что, не так, что ли? — вскинулся Гукин. — Я двадцать лет в этой системе, изучил ее вдоль и поперек. Потому и знаю: если уж мы в кого вцепимся — ни за что не выпустим. Прав — виноват, плевать. Как клещи, пока всю кровь из человека не высосем, не отвалимся. — Он наклонился вперед, придвинул к себе стопку лежащих на столе бумаг. — В общем, Пал Василич, я так скажу. Есть у вас постановление? Ради бога, ищите Светлую, берите под стражу, доказывайте вину. Я вам в этом деле не помощник.

— Ну, — Гринев развел руками. — Не хотите помогать — не надо. Главное, не мешайте. Кстати, у меня есть постановление о направлении на контрольный отстрел табельного оружия еще одного вашего сотрудника. Лемехова. Возможно, третья пуля выпущена Из его оружия.

— Знаете, Пал Василич, — не отрывая взгляда от бумаг, сказал вдруг Гукин, — опоздали вы родиться. Лет эдак на восемьдесят.

— Почему? — не понял тот.

— Отличный из вас Председатель НКВД получился бы, — спокойно ответил Гукин. — Таких бы дел понаворочали — Берия от зависти бы помер. Хотя… Вы и теперь не пропадете. До самого верха долезете.

— Ну зачем вы так, Никита Степанович? Мы с вами все-таки коллеги. Одно дело делаем.

— Да какой же вы мне, Пал Василич, коллега? — усмехнулся Гукин. — Только что под одной крышей сидим. И дела у нас разные. Я преступников ловлю, вы людей сажаете. Какие ж мы коллеги?

— Никита Степанович… — Гринев кашлянул, смущенно посмотрел на Вдовина. — Это оскорбление. Я буду вынужден обратиться с соответствующим рапортом к вышестоящему начальству.

— Да ради бога, Пал Василич, ваше право, — кивнул Гукин. — Пишите себе, — и углубился в чтение. Когда же за Гриневым и Вдовиным закрылась дверь, ненавидяще сплюнул и добавил брезгливо: — С-скотина…