Я пишу вам по делу, представляющему интерес для нас обоих, потому что вы частично владеете аукционным домом моего брата. У меня есть причина считать, что господин Людвиг Вернер, представитель графа Алексиса фон Кардстадта, завтра утром нанесет визит в „Дом Фэрборна“ (возможно, что приедет и сам граф). Речь идет о продаже части коллекции графа — по договоренности с нами. Такая коллекция принесет аукционному дому новую славу и значительно улучшит наше положение.

Мистер Ригглз сообщил мне, что вы недавно несколько раз посещали аукционный дом. Однако было бы неуместно, если бы вы присутствовали завтра при нашей встрече.

Да, конечно, присутствие человека с вашим положением несомненно произвело бы впечатление на представителя графа. Тем не менее я уверена, что вы найдете неизбежные переговоры о торговле ниже своего достоинства и они показались бы вам отвратительными, а несомненное свидетельство ваших вложений в наш „Дом Фэрборна“ сочли бы унизительным.

Не сомневаюсь, милорд, что вы завтра у нас не появитесь — дабы избежать сплетен и других осложнений.

Я же намерена присутствовать при переговорах, чтобы приветствовать представителя графа от имени своего покойного отца. Можете не сомневаться: о результатах переговоров я вам сообщу.

Имею честь, милорд, оставаться вашей верной компаньонкой.

Эмма Фэрборн».

Письмо прибыло вечерней почтой вместе с еще несколькими письмами — с побережья (их Дариус с нетерпением ожидал). Он оставил послание Эммы напоследок, а прежде прочитал отчеты, прибывшие из Кента. Потом наконец сломал печать и прочел «указания» мисс Фэрборн. Через минуту-другую он внимательно перечитал письмо, оценивая эпистолярные способности мисс Фэрборн, то есть ее стиль и почерк.

Эта женщина писала с предельной откровенностью, избегая намеков и недомолвок. Почерк же был довольно изящный, но наклон — едва заметный. Пожалуй даже, наблюдалась тенденция вертикального начертания заглавных букв «X» и «Т», что обязывало и следующие за ними буквы тоже стоять вертикально. Именно такой манеры письма он и ожидал от особы, подобной мисс Фэрборн.

И как тактично с ее стороны! Она просила его не приезжать на переговоры, чтобы сохранить в тайне' его участие в деле. Она прямо, без обиняков указала, что участие в делах аукционного дома и переговорах с потенциальным поставщиком товаров едва ли сможет улучшить его репутацию, поэтому это следовало держать в тайне.

И все же такая предупредительность казалась ему странной… ведь если бы она действительно беспокоилась за «Дом Фэрборна», то, напротив, попросила бы его приехать завтра утром и не заботиться о своей репутации. Он, аристократ, должен был бы поговорить с владельцем коллекции, дав ему понять, что заинтересован в делах этого аукционного дома и покровительствует ему.

Чем больше Дариус об этом думал, тем подозрительнее ему казалось письмо мисс Фэрборн.

И тут граф вспомнил о контрабандных товарах, что когда-то продавались в аукционном «Доме Фэрборна». «Ведь не исключено, что и дочь занимается тем же», — сказал он себе.

Его «верная компаньонка»! Как бы не так! Мисс Фэрборн могла быть отважной до дерзости. Но следовало поставить ее на место!

Утром, приказав подать лошадь, граф еще не принял решения. Но, сев в седло, тут же повернул в сторону Албемарл-стрит. Отчасти он сделал это из любопытства: ему очень хотелось узнать, действительно ли какой-то граф намерен передать свою коллекцию аукционному «Дому Фэрборна»? Но главным образом Дариус отправлялся туда только потому, что его обеспокоили намеки, которые он усмотрел в этом письме мисс Фэрборн. Неужели она вообразила, что некий граф будет плясать под ее дудку по ее желанию? И если так, то что же за человек этот граф?

Когда в одиннадцать часов утра Дариус прибыл в выставочный зал, он заметил, что картины там развесили уже по-другому. Причем изменения были весьма серьезными.

Теперь все картины висели не слишком высоко, не слишком низко и не слишком близко одна к другой, так что высокие стены зала заполнялись полностью. Вне всяких сомнений, это было весьма разумное решение. Но неужели мисс Фэрборн сама до такого додумалась?

При виде графа мистер Ригглз, казалось, испугался.

— Милорд, я вас не ожидал, — пробормотал он. — Мисс Фэрборн сказала, что мы не предвидим сегодня вашего визита.

— Я решил заехать к вам по пути в другое место. Надеюсь, что мое присутствие не будет сочтено несвоевременным.

Но «замороженная» улыбка Ригглза и его молчание свидетельствовали об обратном.

— Я могу убраться отсюда, если нарушил ваши планы и явился не вовремя, — сказал Дариус. — Могу, например, засесть в конторе, чтобы продолжить изучение отчетов и счетов.

— Сожалею, но контора нам скоро понадобится, сэр.

— Тогда… послоняюсь по хранилищу и посмотрю, не появилось ли что-нибудь такое, что я захотел бы оценить сам или приобрести за свой счет.

— Сожалею, сэр, но хранилище переполнено так, что туда не следует…

Тут дверь хранилища открылась, и перед ними появилась мисс Фэрборн. Сегодня она снова была в трауре, и ее черное платье казалось весьма элегантным. А распущенные волосы, свободно струившиеся в соответствии с нынешней модой, спускались волнами на грудь.

Увидев графа, мисс Фэрборн замерла на пороге хранилища. Потом подошла к мужчинам и сказала:

— Думаю, Обедайя, все готово.

— Кроме меня, мисс Фэрборн, — в смущении ответил Ригглз и принялся переминаться с ноги на ногу.