— Я обещал Абингтону, что вы узнаете всю правду.

А если бы он не дал такого обещания?.. Тогда бы солгал ей?

Майор тут же добавил:

— Есть еще одна причина, по которой вы должны продолжать.

Мари в удивлении приподняла бровь. Она не знала ни одной причины, заставившей бы ее подчиниться.

— Сэр, единственное, что я могу, — это согласиться закончить последний рисунок.

— Вы кое-что забыли, Мари. Дело в том, что я — единственный, кто может опознать человека, следившего за вами. Если я вернусь в Англию, он по-прежнему будет представлять для вас угрозу.

Ее эротические фантазии тотчас же исчезли. Выходит, никакой романтики, одни угрозы. Что ж, знакомая история…

— Я перестану делать рисунки, и эти люди утратят ко мне интерес.

— Но мы еще не знаем, кто следил за вами. Может, враг вашего отца? А может быть, отвергнутый поклонник?

Она покачала головой:

— Нет. Думаю, мы оба знаем, что это не тот случай.

— Тогда мы вынуждены предположить, что слежка как-то связана с вашей работой на британское правительство. Возможно, враги давно знают о вашей деятельности. И если вы не будете кричать на каждом углу о том, что больше на нас не работаете, то едва ли они об этом узнают. Вас уже зачислили в британские шпионы. Когда же вражеские шпионы перестают представлять интерес, их уничтожают.

Мари вздрогнула. Ох, она и не подумала об этом!

Беннет же продолжал:

— Пока мы не узнаем, кто они, вы будете подвергать риску не только себя, но и всех ваших близких, слуг и друзей.

Чудовищность собственной наивности ошеломила Мари. Такого она от Беннета не ожидала. Значит, майор совсем не отличался от своего кузена. Он тоже шантажировал ее. Говорил о людях, которые ей дороги…

А Беннет вдруг протянул руку и взял ее за подбородок.

— Я сожалею, что вынужден сказать вам об этом.

Она отстранила его руку.

— Нет, не сожалеете! — У нее перехватило горло. — Просто вы хотите запугать меня. — Она содрогнулась и добавила: — Ладно, я сделаю чертеж Вурта.

— Вот и хорошо, — кивнул Беннет.

Он не мог вынести выражения испуга, появившегося на лице девушки после его слов. Но неужели он и в самом деле верил, что она пробудила в нем душу? Ох, как ему сейчас хотелось вернуться в свое бесчувственное прошлое.

Помолчав, майор пробормотал:

— Мне действительно жаль, что я испугал вас.

— Это вы просто так говорите, — пробурчала Мари.

Беннет тяжко вздохнул. Ему было приказано добиться ее согласия на выполнение этого задания, и он сделал это самым действенным способом. Причем каждое сказанное им слово было чистейшей правдой, а не полуправдой или ложью. Но почему же эта девушка не понимала, что ему не доставляло удовольствия запугивать ее?

В очередной раз вздохнув, майор сказал:

— У меня есть приказ, вот и все.

Она сквозь зубы процедила:

— Так, значит, предполагается, что это заставит меня простить ваше поведение? Я должна простить вас, потому что кто-то велел вам так поступить?

— Я исполняю приказы, Мари. И я служу ради великой цели.

— Но какая от нее польза тем, кто вынужден во всем этом непосредственно участвовать? Мы ничего для вас не значим?

Ее вопрос возмутил Беннета. Но увы, он и сам думал почти также, как Мари.

— К сожалению, не я принимаю такие решения…

— А какие вы принимаете?

Она криво усмехнулась.

— А вот такие, моя дорогая.

Беннет обнял девушку за талию и привлек к себе.

Она замерла на мгновение, потом прошептала:

— Не понимаю, как это связано с «великой целью».

Слегка подергав за ее локоны, он освободил их от шпилек, и те со стуком посыпались на дощатый пол. Волосы заструились по спине Мари, и Беннет, взявшись за одну из прядей, проговорил:

— Не надо с таким трудом сохранять прическу. Так вам гораздо лучше.

На сей раз Мари нисколько не покраснела.

— Мои волосы к делу не относятся, — сказала она в раздражении.

Он погрузил пальцы в ее локоны, переливавшиеся как шелк.

— Мари, я сделаю все, чтобы сберечь их.

— Сберечь их можно только вдали от Вурта.

— Поверьте, у вас будет защита. Я сумею вас защитить.

В ответ она презрительно фыркнула. И он тут же добавил:

— Я делаю то, что велит мне долг.

— А вы когда-нибудь делали то, что сами хотели?

— Давно, очень давно. А сейчас на первом месте долг.

Вопрос Мари неожиданно разозлил его. Проклятие, неужели он превратился в то самое чудовище, в которое всегда так боялся превратиться? Нет, не может быть!