Еженедельное совещание. Первое дело – принесенная Зоаром-шнырем четырехэкземплярная бумага: «Относительно дополнительных данных». А сверху: как водится – Государство, Департамент, кому: всем начальникам отделов, распространение: ограниченное. «Уважаемый (ые) господин (да), в дополнение к отчету от определенного месяца желательно присовокупить…» Присовокупили.

Бумага в целом предлагала следующее: многие прибывшие в Государство Представители Движения-за-выезд требуют квартиры отдельно от родителей, прибывших вместе с Представителями, а также раньше или позже. Однако Службы Интеграции не в состоянии предоставить всем престарелым отдельное жилье и потому вынуждены в ряде случаев поселять родителей Представителей в специально оборудованных двух– и трехжильцовых квартирах, либо в небольших городках, как правило, расположенных на некотором расстоянии от мест проживания представителей, находящихся в центре Государства.

Смысл: бумага обращала внимание на тот факт, что родители Представителей могут стать объектом провокаций со стороны враждебных организаций и государств.

Документ исходил из недр Департамента Общей Защиты, где в заместителях по той или иной Оперативной Части сидели вдохновенные исполнительные старички из Левкиных единомышленников.

Едва нововзойдя в Государство, активисты-Представители обнаружили престарелых «героев» и возбуждали их сантимент.

Откуда они знают все – безо всякой науки? Как удается им в своих пустяках действовать почти без ошибок, выбирать, выжимать, выдавливать, извлекать?

Вопрос такой степени глупости, даже самому себе задавать неудобно.

– Я министру ихнему сто раз говорил, – завелся без ключа нетонкий человек Ноах-старлейт. – Я ему тысячу раз говорил: «Неужели трудно дать двадцати ребятам, нашим ребятам! то, что им хочется?!»

– Ты не понял, господин мой, – заговорил вредный Игаль, пошел писать бритвою направо-налево. – Они, господин мой, не хотят жить с родителями. Они хотят пять комнат, а родителей – не хотят. В России они жили впятером в одной комнате, а в Государстве они хотят жить одни в пяти комнатах.

– Молодые не хотят жить со старыми – естественно, – делится результатом многолетних исследований Рафаэль Шахар, начальник соответствующего Отдела. – Но мы о чем? О безопасности. Решаем! Лица, входящие в составленный нашим Департаментом список, должны без криков получать квартиры поблизости от своих.

Тяжело знать про всех – все, а не говорить – ничего.

Легко знать половину, а считать, будто знаешь все.

А хуже всего: знать, что знаешь, считать, что считаешь, – но не говорить никому. Так, мол, и так, Левка, понял?

Левка был дурак. Шахар – ну, нет! Не дурак, а не понимает. Нет никакого ущерба безопасности. Даже если этих горбышей, этих низеньких и колченогих пап-мам, мам-пап враги Государства приведут под конвоем в квартиры их активных детей, разденут донага и начнут стегать по горбам раскаленными шомполами, марая приобретенные активными ковры – со скидкой в двадцать процентов, – дети с честью выдержат испытание. Подобные эксперименты в свое время… А-а, Арнон, ты по-настоящему сошел с ума. Почему я ненавижу их? За то, что они не хотят жить с мамами-папами, папами-мамами. А мои дылды хотят со мною жить?! Так я ж – здоровый дядька, я и сам с ними жить не стану! Сам, коли надо, – им же и помогу!

– Ты говоришь – дать им, что просят?

Не оставлял Игаль на друге Ноахе живого места.

– Этот… Элькин, журналист, выбил пять комнат – с учетом матери. И выгнал ее на улицу. Пришлось в приют устраивать! Они все…

Как говаривал руководитель национального спортивного объединения «Работяги»: не обобщай наших. Как говаривал не помню кто: чти отца своего и матерь свою. Проклят всякий, кто. Проклят. И выпил Ной вина, и опьянел, и обнажил себя посреди шатра своего. И увидел Хам наготу отца своего… Когда Ной проспался от вина своего и увидел, что сотворил над ним меньшой, то сказал: проклят Ханаан, раб рабов да будет он у братьев своих.

В целях сохранения безопасности – прикрыть наготу не глядя. И Арнон указал:– Сделаем запрос. Квартирные проблемы за минуту не исчезнут.

26

Мы поехали в Ялту, где растет золотой виноград, где цикады звенят по ночам…

Аккорд – переход на иной вариант гитарного боя. Бьет по струнам Гриша-певец из ресторана «Парк».

О, Ялта, красавица Ялта! Где хребты и отроги твои начинаются, Крым, по шоссейной дороге летел комфортабельный ЗИМ. О Ялта, где цветет золотой виноград, красавица Ялта, где цикады звенят по ночам!

За курорт, за междузавтракообеденный шашлык из квадратного корыта с ножками на распорках, – точно в таком я перемыл в масле миллион тронутых коррозией частиц автоматика «УЗИ»: слыхали? стреляли? – за трикотажные плавки с белою опояскою да с рыбкою золотою на бедре, за японское полотенце из синтетической махры с люрексом, за винишко березкаиз бочек с утра до вечера, за – дождались! – море с шести утра до полудня, за опять-таки – море с половины пятого до половины восьмого пополудни, за курзал, где стоит на постаменте в три обхвата шестилетний Лукич в натуральную величину, покрашенный ярью-медянкой, —