После окончания сезона встретился в общежитии со своими товарищами: Лёшей – «Усом» и Толиком – «папой Булкиным», отработавшими полевой сезон на берегах Нижней Тунгуски, где таёжные законы ничем не отличались от неписаных порядков в окрестностях – Подкаменной. Довелось услышать от них интересную историю развития подобной поездки в гости в их экспедиции.

Начало посещения местных знакомых охотников было аналогичным – нашему. Несколько человек без оружия съездили на встречу с употреблением значительного количества спиртных напитков, распеванием песен над широкой безлюдной рекой, плясками на песчаном берегу под мелодии радиоприёмника и нетрезвыми возгласами: «Ты меня уважаешь?!». Поздно вечером на моторной лодке «Прогресс-4» возвращались навеселе на свою стоянку. Мясо ранее добытого лося у них заканчивалось, и нужно было начинать охоту на следующего зверя.

Вдруг неожиданно прямо посреди реки они увидели лосиные рога. Перевозить тушу лося к базе по воде легче всего, вот только оружия у этой компании не было. Быстро обыскав лодку, среди инструментов нашли топор и стали на малых оборотах мотора медленно подъезжать к лосю так, чтобы добытчику удобнее было бить его с правой руки. Этот сильный, коренастый, но не совсем трезвый участник экспедиции ударил лезвием сохатого по голове между рогов. Топор срубил один из рогов и, вместе с ним, упал на дно реки, вывернувшись из руки нетвёрдо стоявшего на ногах охотника.]

Могучий сохатый © фото "Minty Green"

Лось, несмотря на полученный серьёзный удар и другие попытки добыть его с дальнейшим использованием в различных вкусных первых и вторых блюд, упорно продолжал плыть к берегу. Видимо у него было своё мнение на этот счёт, и оно не совпадало с желанием пьяных геологов – гурманов! Между тем ему оставалось преодолеть совсем небольшое расстояние. Компания же, взбудораженная близостью большого количества беспомощного в реке мяса, судорожно предпринимала последние отчаянные способы всё-таки добыть уплывающего лося! Его начали бить руками, ногами, зажимать ему ноздри. Ничего не помогло!

Лось со сбитым рогом и разбитой губой вышел из воды на берег, недобро посмотрел на кучку пьяных хулиганов. Он немного подождал, не выйдет ли кто-нибудь из этих «героев» на берег для неспешной таёжной беседы, издал угрожающий, яростный трубный, призывающий к схватке рёв, начал рыть копытом песок, пытаясь всеми известными ему способами вызвать врага, а лучше всех вместе одновременно, на смертельный поединок с ним. Что именно на – смертный бой, не вызывало сомнений ни у кого из находившихся в лодке «охотников – добытчиков». Они прекрасно понимали, что полуоглушённый взбешённый коварным нападением сохатый, просто размажет их всех с металлической лодкой впридачу по прибрежному песку, так как ему – то мясо геологов не было нужно. Но он так и не дождался вдруг оробевших и присмиревших противников для страстно желаемого честного боя, размашистыми резкими движениями наклонённой головы немного пободал уцелевшим рогом окружающее пространство, со свистом рассекая им воздух, и, избитый, разозлённый, неудовлетворённый ушёл в тайгу.

Раздосадованная такой неудачей компания, после ухода лося, шумно выражая своё неудовольствие подобным исходом охоты, смотрела вслед упущенному зверю, пока тот не скрылся в тайге, повздыхала и отправилась к себе на базу. Однако выйти на берег и продолжить попытки добычи лося на твердой земле желающих почему-то не нашлось. Эти люди работали в тайге не первый сезон и знали, что когда разъярённый лось идёт по тайге, попутно сметая небольшие деревца, то от него шарахается в сторону сам хозяин тайги – трёхцентнеровый бурый медведь, уступая дорогу неукротимому таёжному великану!

Так что, на берегу, взбешённый лось легко бы добыл, даже одним рогом, всю охотничью бригаду вместе с моторной лодкой и топором!

Судьбы людей, приехавших сюда с «материка» – из обжитых мест России и СССР, почти всегда необычны. Например, наш егерь Андрей оказался бывшим солистом Киевского оперного театра. Как-то, вернувшись из командировки, он застал жену в объятьях своего лучшего друга. В общем, ситуация получилась, как в самых распространённых анекдотах, начинающихся со слов: «Возвращается муж из командировки…». Это событие так его всколыхнуло, что он всё бросил и уехал в тайгу, где прижился и работал егерем уже много лет.

Ему было около сорока лет, среднего роста, стройный, сероглазый и черноволосый – он был доброжелательным и спокойным человеком. Егерь немного прихрамывал на левую ногу. Сплавляясь по большой воде на быстроходной, но не очень устойчивой моторной лодке типа «Казанка», он перевернулся на одном из порогов. Винтом своего же мотора ему разрезало ногу. И рана-то была не слишком глубокой, но лопасть винта ударила в очень неудачное место на голени, серьёзно повредив сухожилие. Андрей тогда выплыл из воронки и в ледяной воде сумел добраться до берега. Время было вечернее, развести огонь он почему-то не смог: то ли плохо завернул спички, то ли они у него выпали, то ли держал их в лодке, а не при себе. Как бы то ни было, но он после купания в ледяной воде, раненый, лязгал зубами до утра на берегу, пока его не подобрала проходившая лодка. Андрей сильно простыл и долго болел, но всё закончилось благополучно, вот только хромота осталась на всю жизнь. Впрочем, его самого это, похоже, мало смущало.

Общительный и улыбчивый, Андрей быстро нашёл общий язык с нашим небольшим отрядом, да и со всей экспедицией, и каждый год с нетерпением ожидал начала полевого сезона и приезда своих новых знакомых. Проезжая по реке, он обязательно останавливался поговорить с геологами. Ему явно не хватало общения, благодарной публики. Прежний киевский лоск здесь с него, конечно, слетел, но он ещё был симпатичным мужчиной в расцвете лет. Мужественное, немного удлинённое гладко выбритое лицо его при встрече с нами расплывалось в улыбке. Он, картинно разводя руками, исполнял своим сочным баритоном короткий отрывок из какой-нибудь арии, типа: «Кто может сравниться с Матильдой моей, Сияющей искрами чёрных очей…». На диком берегу реки это оперное выступление смотрелось настолько забавно, что мы не могли удержать улыбки. Он не обижался, так как именно на такой эффект и рассчитывал. Публика, внимание, поклонники (лучше поклонницы), аплодисменты, слава, цветы, – всего этого ему явно не хватало здесь. Исходя из наблюдений за ним, я пришёл к выводу, что Андрей всё равно не задержится в этих краях навсегда, хотя он безапелляционно заявлял обратное.

С егерем в лодке постоянно находился огромный белый пёс по кличке «Цыган». Это была помесь породы сибирской лайки с какой-то неизвестной. Гибрид получился размером с пол – медведя! Этот пёс заменял собой свору лаек на охоте. Когда его поселили в общий домик для собак, где уже обитала стая лаек, он выгнал их всех на улицу и поселился там один! Егерю пришлось срочно строить второй домик для остальной своры.

Как-то Андрей предложил мне, как человеку на реке новому, показать окрестности с его комментариями. Я охотно согласился, и мы стали рассаживаться в его лодке. Ничего плохого не подозревая, я устроился на носу лодки. «Цыган» угрожающе зарычал, а его хозяин крикнул мне: «Пересядь! Это его место!». Пришлось быстро пересесть в середину лодки. Во время плавания, этот громадный белый зверь постоянно нюхал воздух, беспрерывно шевеля ноздрями. По словам егеря, этот пёс чувствовал зверя по реке («чуял» – как говорят здесь) на расстоянии нескольких километров. Этот пёс вызывал зависть у всех, видевших его охотников, и являлся предметом гордости нашего егеря. Мне показалось, что пёс общается с егерем на правах друга. На «большой земле» это выглядело бы дико, а в местных условиях смотрелось вполне нормально, так как здесь очень велико значение собаки: она выполняет роль и кормилицы, и защитницы, и единственного благодарного слушателя во время зимнего промысла охотника в своих угодьях, много месяцев обитающего в одиночестве в маленьком зимовье.

Однажды Цыгана украли. Андрей пришёл в неописуемую ярость. Он обещал такое множество столь разнообразных кар похитителю, что в случае поимки смерть была бы для того недосягаемым счастьем. Побросав все остальные дела, Андрей вплотную занялся поисками своего четвероногого друга и любимца. Он исколесил всю округу, расспрашивал охотников и эвенков по всей долине реки от верховьев, где её чаще называют «Катанга» или «Хатанга» и до самого Енисея. Но всё было тщетно, Цыган, как в воду канул. Егерь прекратил безрезультатные поиски, но не забыл про своего любимца и при каждом удобном случае, наводил о нём справки.