Валя хотела превратить свой отъезд в финал многосерийного фильма о несчастной любви. Она картинно долго собирала вещи, вздыхала, время от времени устремляла вдаль задумчивый взор. Затем сверхвежливо, елейно – ехидно позвала: «Денис! Ты не поможешь мне погрузить вещи в лодку?». Денис, молча, быстро подошёл к её палатке, отнёс вещи и собрался уйти к костру. Но Валя призвала его не для этого. Был задуман прощальный диалог героев-любовников. Вот только Денис не намеревался участвовать в заключительном акте этого спектакля, поэтому диалог получился до обидного коротеньким.

«Прощай, Денис! Больше не буду донимать тебя своими капризами, утомлять своим обществом, мешать спать по ночам, ссорить с товарищами и Колей. Можешь считать себя свободным, я уезжаю». Денис сдержанно и насмешливо поблагодарил её: «Спасибо тебе за доброту, за свободу, а также душевный и физический покой. Правда, я и не считал себя какими – либо узами связанным с тобой, но всё равно, спасибо. Счастливого пути, дорогая!». После длинной паузы Валя поняла, что это всё, и что продолжительного спектакля не получится. Она со вздохом произнесла: «Прощай, дорогой! Не скучай без меня». Денис не упустил случая успокоить её: «Ни в коем случае! Будь спокойна по этому поводу!». Валя злобно посмотрела на него, села в лодку, и курьер повёз её на экспедиционную базу в Ошарово.

После Валиного отъезда все сотрудники отряда вздохнули с облегчением, и в первую очередь – Денис, уж слишком нервозную, натянутую обстановку она создала своим постоянным недовольством жизнью, судьбой, Денисом и вообще – всем. Она постоянно получала повышенное внимание к своей персоне, хотя у людей была и своя жизнь, а Валя не была пупом земли. Но при этом быть недовольной ещё и ими – это было уж слишком! Кроме того, она начала опасные игры – интриги с двумя мужчинами и созданием любовного треугольника, что в изолированных полевых условиях было особенно опасно и могло привести к совершенно непредсказуемым, в том числе самым плачевным результатам. Коля окончательно уяснил это и, в интересах сохранения мира и спокойствия в отряде, удалил источник раздоров на базу. Некоторое время после этого Денис ходил в маршруты один или с Колей, или со мной.

И вообще, в конце сезона мы – мужчины, старались освободить женщин от тяжёлых таёжных маршрутов, переложив их полностью на себя, иногда даже нарушая правила техники безопасности, и уходя в тайгу поодиночке. Впрочем, нам с Денисом это было всё равно, это Коля отвечал за безопасность полевых работ в отряде и брал на себя такую ответственность. Женщинам мы отдали в безраздельное пользование создание комфорта на отрядной базе и приготовление более разнообразных и вкусных обедов. Они преуспели и в том, и в другом, напряжённая обстановка после отъезда Вали разрядилась и сменилась благожелательной, а отряд зажил новой спокойной и приятной жизнью.

В приёмной института, в подмосковном городке, в присутствии всего коллектива экспедиции, Денис в последний раз встретился со своей полевой симпатией. Она всенародно свистящим шёпотом, который был слышен даже через стены здания, предложила ему поехать в гости к ней домой, пытаясь изобразить его соблазнение: «Поехали ко мне, я покажу тебе такую кровать, какой ты ещё не видел! Вот где можно будет расположиться в любых позах и всласть покувыркаться!». Сцена была сыграна настолько неумело, картинно и туповато, явно работая на очень ограниченную публику, которой вокруг не наблюдалось.

Попытка красиво доиграть свой спектакль о несчастной любви в Москве, тоже не состоялась. Это произошло ещё и потому, что здесь, на «материке», это уже никому, в том числе и Денису не было интересно. Время исполнения секретаршей Валей главной роли в полевом романе в экспедиции безвозвратно прошло, и Денис сдержанно отказался от её предложения. На этом их пути разошлись окончательно. Что ж, роман у них начинался и развивался и необычно, и красиво, вот только концовка подкачала, счастливого брака не состоялось. Но, Денису, конечно, было виднее, значит, не нужно ему было счастливого окончания этого романа.

Хозяин арендуемой нами половины дома – Никита, сам жил с женой во второй половине. Это был мужчина лет пятидесяти на вид, широкоплечий, огромного роста и дикого вида, заросший широченной чёрной с проседью бородой. Когда Коля сообщил, что ему уже за семьдесят, я был просто поражён. Жизнь просто бурлила в нём. Сам он незадолго до происшествия рассказывал знакомым охотникам: «Прихожу из тайги уставший, голодный, а моей нет дома. Выхожу, дверь в баньку приоткрыта, я туда, а там жена стоит спиной ко мне, наклонилась и тряпкой пол моет. Ну тут как кровь ударит в голову, глаза застит красная пелена, и мне уже ни еды, ни баньки, ни отдыха не надо! Прыжком вперёд, задираю Матрёне юбку на голову, и пока разок, другой, третий не помилуюсь с ней, ничего-то мне в этой жизни не надо! Вот так-то, молодёжь слабосильная, измотанная жизнью, учитесь, пока я жив!». И глядя на Никиту, не было никаких оснований сомневаться в правдивости его слов.

Соседи были невольными свидетелями его разговоров с женой. Бывало, она пронзительным высоким голосом выговаривала Никите: «Разве можно пить столько времени? Посмотри на себя! Совсем одичал. Починил бы плетень, сделал бы другие дела по хозяйству». В ответ раздавался его могучий, какой-то изнутри идущий бас, от которого дрожали стены дома: «С чего это я одичал? Я и пью-то всего неделю!». Да, это был богатырь во всём! До недавнего времени он ходил в одиночку с рогатиной (длинной палкой с металлическим наконечником, похожей на копьё) на медведя.