Всю ночь люди молились в церкви, чтобы огненная река остановилась или свернула со своего пути, а на рассвете вышли из церкви и подняли глаза на гору. С первого же взгляда они увидели, что молитвы не помогли и что огненная река вот-вот обрушится на их земли. В воздухе уже чувствовался жар от её приближения.

Старая Лючия всплеснула руками и зарыдала в голос, а за ней зарыдали и многие другие. Тогда священник сказал:

— Мужайтесь, дети мои!

И велел мужчинам вынести из церкви статую святого Антония и поместить её под открытым небом на пути огненной реки. Мужчины вошли в церковь и вынесли статую; они пронесли её деревней и поставили на дорогу — там, где указал священник. Женщины и дети шли за ними следом; они осыпали статую святого Антония цветами и собрали ещё, чтобы укрыть ими его ноги.

В ясном предутреннем свете, овеваемые волнами горячего воздуха, которые накатывали всё ближе и ближе, люди преклонили на дороге колени; священник воздел к небу руки и молился, чтобы огонь миновал их.

Но огонь всё приближался.

Наконец священник повернулся к людям и со слезами на глазах произнёс:

— Дети мои, хотя нас может ещё спасти чудо, я должен сказать вам: здесь дольше нельзя оставаться. Опасность слишком велика. Покиньте на милость неба свои дома и деревья и уходите.

Крестьяне поднялись с горестью в сердцах. Они разошлись по домам и собрали кое-какие вещи, чтобы взять с собой; но прежде чем покинуть дома, они пошли в сады и поцеловали деревья. А потом, выйдя толпой на дорогу, поспешили прочь от своих домов, которые не чаяли уже больше увидеть. Поток людей уходил от потока огня. Лючия и Мариэтта шли вместе со всеми.

Внезапно Лючия почувствовала, что Мариэтта тянет её за подол.

— Бабушка, бабушка!

Лючия опустила глаза.

— В чём дело, малышка?

— Бабушка, почему они целовали деревья?

— Чтобы благословить их и спасти, если будет на то Господня воля.

— Бабушка, а я не поцеловала своё деревце!

— Бедное деревце! — вздохнула старая Лючия. — Оно погибнет первым.

— Бабушка, я должна вернуться и поцеловать его.

— Нет, нет, и не думай! Ничего уже не поделаешь. Смотри-ка, воздух всё горячее. Нам надо спешить.

И старая Лючия заспешила изо всех сил. Теснимая толпой, она не различала, кто там держится за её юбку; она чувствовала детскую руку и больше ни о чём не думала. Надо торопиться, билось у неё в голове. Внезапно она услышала, что люди, идущие по дороге, выкликают её имя.

— Бабушка! Где ты? Ты здесь? Где ты, бабушка?

— Вот я, вот я! — откликнулась старушка.

Несколько голосов закричали:

— Вот она!

Чьи-то руки вытолкнули её из толпы, и она оказалась лицом к лицу с Джиакомо, который возвращался домой и вдруг увидел огромную толпу и огненный поток на склоне горы, готовый поглотить его дом и земли. В этот миг он не думал о доме, он думал о своей сестрёнке Мариэтте.

При виде Лючии лицо его просветлело и он воскликнул:

— Слава Всевышнему! А где малышка?

— Да вот она, — отвечала старушка и подтолкнула вперёд ребёнка, который крепко держался за её юбку. Но оказалось, что то была не Мариэтта, а сынишка горбуна Стефано.

— Как?! Что такое?! — вскричала с изумлением Лючия. — Где же Мариэтта?

И она принялась звать Мариэтту; все её звали, но только напрасно, Мариэтты нигде не было.

Внезапно Лючия всплеснула руками.

— Я знаю! Знаю! — воскликнула она. — Святые угодники, спасите! Она побежала целовать своё деревце!

Старая Лючия поспешно повернулась и стала пробираться сквозь толпу, пропустившую её и Джиакомо, у которого сердце сильно забилось от страха. Не замечая зноя, который веял им в лицо, рослый мужчина и маленькая старушка быстро зашагали по дороге, ведущей к горе. Они миновали деревню, миновали статую святого Антония в цветах, миновали сады и виноградники, принадлежащие их соседям, и, наконец, вот он, их сад у самого подножия горы. Они не стали заходить в дом; несмотря на жар, которым дышдло всё кругом, они побежали в конец сада, туда, где росло деревце Мариэтты.

Там они и нашли её — она лежала на земле, обняв деревце руками и прижавшись щекой к его стволу; глаза её были закрыты. Возле неё стояла статуэтка святого Антония, которую она взяла из комнаты старой Лючии — Мариэтта поставила её перед деревом и положила к его ногам немного цветов.

Джиакомо наклонился к сестрёнке.

— Она спит! Лоб у неё прохладный!

— Слава Всевышнему! — воскликнула старая Лючия. — И воздух вокруг прохладный!

Они снова взглянули на гору и с изумлением увидели, что у самого её подножия огненный поток свернул в сторону, а пройдя немного вдоль границы их земли, остановился.