Сольник
вернуться

Шевчук Юрий Юлиа?нович
Шрифт:

храм

На холодном, хмельном, на сыром ветру Царь стоит белокаменный, А вокруг черными воронами Старухи снег дырявят поклонами. А вороны заморскими кенгуру Пляшут на раскидистых лапах крестов, А кресты золочеными девами Кряхтят под топорами молодцов. Царские врата пасть раззявили — Зубы выбиты, аж кишки видны. Иконы комьями корявыми Благословляют проклятья войны. Вой стоит, будто бабы на земле В этот мертвый час все рожать собрались. — Ох, святая мать, ох, святой отец, Что ж ты делаешь, Егор? Перекрестись! А грозный командир, опричник Егор, Кипит на ветру, ухмыляется: — Ах вы, дураки, мудачье, позор Ваш в эту конуру не вмещается! Верный пес царя — грозного Иосифа, Скачет Егор в счастливую жизнь: — Старое к чертовой сносим мы, Новая вера рванет — ложись! Небо треснуло медным колоколом, Залепил грязный свет слюнявые рты. Вороны черными осколками Расплевали кругом куски тишины. Купола покатились, как головы, Стены упали медленно От сабель нежданных половцев… Пошли-ка домой! Слишком ветрено.

коммунизм подошел, как весенние талые воды…

Коммунизм подошел, как весенние талые воды. Старики на сносях, ждут волхвов в шалаше у Разлива. Я смотрю в их глаза, не познавшие сути свободы. Этот вечный закату воды — мало смысла, но очень красиво. На Разливе бетон голосит соловьем откровений. Те, кто жаждет добра для других, утешают их после — расстрелом. Написать бы еще горсть лирических стихотворений, А потом выйти в поле в исподнем, отчаянно белом. Пусть я буду последним убитым на этой гражданской. Что за секс, когда пень на колоду, сестра на сестру, брат на брата?! Ночью деда Сосфена спилили в тайге, на промзоне у Канска, И сейчас нас не слышат и тащат к добру, без вины виноватых. Коммунизм хорошо, если ты Карл Маркс, на худой конец — Ленин, Если Альпы в снегу и горят, как хрусталь в электрическом свете, Если ты с кружкой пива янтарного в праздничной Вене С омерзением классовым потчуешь мух на бараньей котлете. …Молодые смутьяны и ныне весомо ругают систему, За добро вновь идут на борьбу, на тюрьму и на плаху. Я их всех понимаю, но есть ли гуманная схема?! И скребет по доске и хрипит восстающий из праха.

понимающее сердце

Понимающее сердце По дорогам павшим бродит, Еле слышно между нами, Съеденными городами, Что-то ищет и находит. Что-то ищет и находит, Разгребает там, где воет, Языкастыми ветрами. Понимающее сердце Носит хлеб в худых карманах, По заснеженному полю Ищет пепел дорогого. Понимающее сердце, Я погиб в далеких странах, Подари мне крошку неба, Нитку облака родного. Понимающее сердце, Я забыл дорогу к морю, Только падать и бороться Научился в совершенстве. Я устал ходить по краю, Умирать в пустом блаженстве На холодных свалках улиц, Я тебя собою вскрою. Понимающее сердце Нам всегда помочь готово: И взорвётся, и воскреснет, Если им хоть кто-то дышит. У разбитого корыта, У смертельного больного Умиряет тех, кто видит, Утешает тех, кто слышит. Понимающее сердце Укрепляет тех, кто любит, Тех, кто верит, очень скоро Позовет с собой в дорогу. Понимающее сердце И простит нас, и рассудит, И распятое на Мойке Отогреет понемногу.

трек 6

уйти

Эх, уйти бы в монастырь, Разменять вино на воду, Стать без имени, без роду, В пустынь обратить пустырь. Простоять на камне вечность, Отмолить хмельную Русь, Вскрыть ей, дуре, бесконечность, Бренной жизни этой грусть… Да мешают мне грехи, Жажда тела, имидж, слава, Пустяковые стихи, И поклонников отрава.

по утрам я моцарт, по ночам сальери…

По утрам я Моцарт, По ночам Сальери. Стал петлею нотной В потном «Англетере». Окна на Исаакий — Купола под снегом, Старый амфибрахий Заметает следом. Вьюга замотала, Хочется напиться, Стать пустым каналом Или белой птицей. Хочется покоя, Ангелов на крыше, В ыйти из запоя И чтоб всё — потише. Почему я лезу В петлю в «Англетере» Нужно до зарезу Это новой вере. Что же, получите Короля Пальмиры, Только не взыщите, Нет в карманах лиры. Я ее поставил Под Рязанью, в сени… По ночам я Сталин, По утрам Есенин.

николай

Трактора на льду да речи, Умер старый Николай, Удил рыбу, склевал вечер, И отправился далече С Лебедёвки прямо в рай! Тишина звездой согрела Разговор без крепких слов. На санях поленом тело, Птица тенью пролетела, Смерть сближала мужиков. По тропе ходил он рано Мимо дома моего, Фронтовые злые раны, Красота, камыш, нирвана Были рыбами его. Тьма над озером, в тумане Крики выпимшей родни. А на острове Буяне Николая на баяне Жгут едемские огни. Дядя Коля в чистом поле. В шапке, леска на груди. Красивей, чем смерть на воле, Где любил бродить дотоле, Нету, друг мой, рассуди…

луна зевает на тропарь…

Луна зевает на тропарь, Комета подметает лед, Собачка воет на фонарь, Сижу в снегу как… идиот. Мне чудится, будто Открылся мне Будда… Бреду по бесплодному, грязному лесу, Грызу с голодухи костлявые ветки, Лосиные мухи терзают завесу Реальности в самострадающей клетке. Падшие Ангелы спят в моей шкуре, Страх, рефлексия, охотники, волки Сшибают рога, я читал в партитуре Про свободную жизнь и зубы на полке… Я сижу на снегу, В хлев манит теплый бес. Пардон, не смогу. Сбегу. Я выбираю лес…

волга

Берега да берега, Берега у Волги, Чайки да луны серьга, Воли ненадолго. Белоокий теплоход, Старички и дети, Капитан — ответный ход Сквозь рыбачьи сети. Мимо — лодка на метле, Дева в платье мокром, Улыбается петле Золотистой охрой. Что-то Волга родила, Что-то утопила, А на рыбе — удила, В небесах — кадило. А на верхней палубе Вновь она смеется. Жало — живо, стало быть, Все еще вернется.