Певица Эми Уайнхаус – певица крупная, правда, – утверждает, что ей на все насрать.

Которому насрать, бэби, – ТАК не поет. Либо ты дура с золотым голосом.

Я, Мой друг и девушка – я в такой коллизии не участвовал. Но вот что я вам скажу: у меня нет и не было таких друзей и девушек, при которых такая ситуация была возможна.

Все как один твердят, что гомосексуализм – или игра в гомосексуализм – помогают карьере. Но мне так и не удалось это проверить. И надеюсь, не удастся.

Я слыву умным, но до сих пор не понимаю строчки Бродского: «Я слышу не то, что ты мне говоришь, а голос». При этом я знаю, что Б. Моисеев вообще не знает, кто такой Бродский.

Если говорить о типажах… Я убежден, что Сиенна Миллер (актриса такая), неправдоподобно красивая, – мой тип, она б любила меня и ценила. Это вам не Оля Фролова или Ира Тонева, просравшие меня.

Однажды я не приехал на съемки «Модного приговора» на Первом, где снимался Григорьев-Аполлонов. Я уж не помню, что помешало. Не проходит дня, чтоб я об этом не жалел. Х… бы с программой! Подвести товарища – низость.

Айзеншпис мне втолковывал: научись п**деть (имелось в виду: врать). Научишься – больше ничему учиться не придется. Теперь это называется искусством, между прочим. Спросите у Волочковой.

Я вот, например, испытывал настоящее счастье. То есть испытываю. Каждое утро. Каждое раннее утро.

Моя мама всегда смешила людей. Мне было неловко, когда над ней смеялись. Теперь я понимаю, что я был ублюдком. Стыдно до слез.

Я рад, что знаком с Сашей Чуевым: другой бы все испортил, он практически мой эквивалент в младости.

Я, будучи песчинкой в мироздании, тем не менее украшение цивилизации. Я, увы, не Валерий Гергиев, не Башмет и даже не Роналдо. Я знаменит водянистым стилем письма, сентиментальными пристрастиями и любовью к ТАКЕ ТНАТ, чьи баллады я и впрямь полагаю чудодейственными.

С 5 до 9 утра я ходячий абсурд, потому что абсолютно счастлив.

В 9 утра я включаю телефон, и какой-нибудь мутный звонок настроение испортит беспременно. Люди неизменны, они неизменно проигрывают битву с повседневностью, если вообще кто-то бьется.

И все бегут к Отарику, сердцеведу № 1, придумавшему (так думают) формулу согласия с человеческой долей.

А по мне возможности быть человеком – это долг, с которым не спорят.

Мне приходится с собой жить, you know, при моем-то чувстве трагического, при моих ежеутренних параксизмах кризисов веры в себя и в людей и при ночной уверенности, что нет счастия на белом свете.

Все трудности – от того, что я искренне полагаю, что «мирозданье – лишь страсти разряды», и со страстью такой живу, чуть не сказал «сею», но испугался пошлости.

Всю карьеру свою я не боюсь морщин, я боюсь, что глаза потухнут, что меня станут устраивать рамки нормы, что я перестану испытывать непередаваемые ощущения даже от смешной «Metallica».

Я стал более-менее чутким транслятором времени и его музыки, понтов, словаря.

Человек – неуязвимое звено эволюционной цепочки, и я – лучшее тому подтверждение.

Главный критерий, он же детский, если по-честному, – «нравится не нравится».

Я ездил с улицы Героев-Панфиловцев (Тушино) на улицу 1905 года, в «Московскую правду»; я был специальным парнем, что все: три года я носил одну и ту же одежонку, казался себе чертовски обаятельным. Патлатый и с плеером, а в плеере – «ТАКЕ ТНАТ».

Мне от полноты чувств-с хотелось им подпевать, но хватало ума просто идиотски улыбаться.

Пацаны всегда заботились обо мне. То Pray, то EVRETHING CHANGES выдадут, обнаруживая страсть к мармеладным мелодиям.

Это не увлечение гомоэротичного характера, это правильное употребление времени и правильный выбор, и когда вы послушаете BACK FOR GOOD – само искусство! – поймете, отчего я всегда верю в Приятное. Оно – Приятное – не дополнительное, оно – Главное в моей исполненной неисмаловских проблем жизни.

Величие TAKE THAT (далее ТТ) кроется в том, что они рассматривают жизнь как источник радости, вот чего не понять критику Б. Барабанову.

Гари Барлоу сочиняет пьесы о том, как нет смысла ни в чем, если тебя не любят. Как любовь делает тебя по-великому великодушным, почти святым, а отсутствие любви – ущербным.

Бестрепетность и трепетность там же, где бестрепетность, – немалая часть доблести ТТ.

Гари Барлоу и К, но ГБ в первую голову умеют делать две вещи: сочинять и сочинениями сообщать отменное настроение, даже когда жизнь трижды в день к тебе жестока.