Мавродин Владимир Васильевич
Шрифт:
По мнению А. А. Спицина и Б. А. Рыбакова, в районе распространения наиболее типичных для северян вещей, у Суджи (Курской обл.), обнаружены погребения на поверхности земли, характерные обилием вещей.
Представляет интерес определение антропологического типа населения Суджанского района в IX–X вв. Б. Еллих, изучая болгарские черепа из Абобы-Плиски (Дунайская Болгария) и черепа чувашей, подчеркивает их разительное сходство с черепами Суджанских курганов и отмечает, что по типу все они близки к так называемому «старому сарматскому черепу». [282]
282
Еллих Б. Черепа. Историко-археологическое значение Абобы и ее окрестностей // Известия Русского археол. ин-та в Константинополе. София, 1905. Т. X. С. 347–348.
Связь с сарматским миром подчеркивается связью киевских и северянских погребений с погребениями начала н. э., времени господства сарматов.
М. К. Каргер, раскопавший в Киеве некрополь IX–X вв., отмечает наличие богатых погребений с конем, сопровождающихся погребениями рабынь. По типу эти погребения (курган с бревенчатым срубом) относятся к так называемым «срубным» и ведут к сарматам. Аналогичные «срубные погребения» IX–X вв. обнаружены близ Чернигова и на остальной территории Северской земли. [283]
283
Каргер М. К. Дофеодальный период истории Киева по археологическим данным // Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях ИИМК. 1939. Т. I. С. 9–10.
Не указывают ли эти данные на то, что потомки сармат — ясы, болгаро-аланы, создавшие на южной окраине Северской земли салтово-маяцкую культуру, после ее исчезновения под ударами кочевников в известной своей части продвинулись на север и, смешавшись с туземным славянским элементом, в то же самое время привнесли в него свои специфические этнокультурные особенности?
На данной территории пришлый савиро-болгаро-аланский (ясский) элемент быстро растворялся в славянском субстрате, восприняв прежде всего туземное, славянское, но передав ему некоторые свои признаки.
Мы уже знаем о существовании тюрко-болгарской верхушки среди боярства Чернигово-Северской земли, знаем о связях северокавказских тюркских и яфетических народов с населением северянской земли, и потому вполне естественно предположить наличие какой-то частицы потомков сарматов среди славян Днепровского Левобережья.
Позднее на юге Северской земли появляются оседавшие на ее территории тюркские кочевые племена, становящиеся «своими погаными», смешивающиеся со славянским населением. Это — черниговские коуи, переяславльские торки, половцы. Кочевники-скотоводы, как было указано, не впервые проникают в эти области и не впервые начинают влиять на состав, быт и судьбы славянского населения пристепной полосы. [284]
284
Влияние восточных народов обнаруживается в погребениях, в самом типе насельников. См. у В. А. Пархоменко: У истоков русской государственности. С. 46–57, 63–64.
Анализ археологического материала дает возможность предположить, что из среды пристепных полуоседлых земледельцев и скотоводов, конных дружинников, из их племенной знати отчасти вышли те слои, которые оставили нам первые богатые погребения черниговской знати феодализирующегося порядка в X в. [285]
В свое время историками и лингвистами был поставлен вопрос: кто же такие северяне: украинцы, белоруссы или великоруссы? Единого мнения по этому вопросу нет, несмотря на привлечение весьма солидного исторического, языкового, фольклорного и прочего материала. Это вполне понятно, так как подобная постановка вопроса в корне неправильна и приводит к ложным суждениям и выводам. В те далекие времена не было ни русских, ни украинцев, ни белоруссов.
285
В процессе развития феодализма в Черниговской земле определенную роль сыграла выросшая еще в период расцвета Хазарского каганата классово-господствующая верхушка, выделившаяся среди степных кочевых, полуоседлых и прочно осевших на землю народов. Часть этой господствующей прослойки, выдержав борьбу с местными феодализирующимися элементами, слилась с ними.
В частности, в связи с этим вопросом встает и проблема Чернигова и Седнева — древнейшего и крупнейшего центра Придесенья. Об этом далее. См.: Пархоменко В. А. Князь Черный // Сборник статей в честь Д. И. Багалея. С. 379–382; Грушевский М. С. Історія України-Руси. Т. I. С. 92–93; Верзилов А. Найдавніший побут Чернигівської околиці // Сборник «Чернигів і північне Лівобережжя». С. 69–70.
Для выяснения вопроса об этнической принадлежности северян большой интерес представляет изучение современных диалектов бывшей Северской земли.
В данном случае мы не ставим своей задачей поднимать вопрос о всех наречиях Северского края, Курской, Черниговской, Полтавской и части Орловской, Харьковской и Воронежской областей. Не будем также исследовать заново все оттенки украинских, белорусских и южнорусских [286] говоров (например саянов, цуканов Курского края), а также североукраинские и белорусские говоры Черниговщины, а тем более диалекты Полтавщины и Харьковщины, не связанные с говорами коренного населения северянской области, так как эти говоры, несомненно, иного происхождения, по времени и месту (эти места были заселены позднейшими выходцами из Правобережья); оставим в стороне говоры московской «засечной черты», так как они связаны с колонизацией окраины Московского государства. Мы остановимся лишь на более архаических диалектах, которые в какой-то мере целостными сохранились с древнейших времен и позволяют в известной мере судить о языке древнейшего населения.
286
В интересной статье Н. П. Гринковой «Монографическое изучение диалектов как материал для истории языка» (Ученые записки Педагог, ин-та им. Герцена. Т. XX) сделана попытка, анализируя говор однодворцев Воронежского края, восстановить язык древних вятичей, по мнению автора статьи, связанный с языками поволжского и северокавказского населения.
Таким образом, собственно украинский язык южной части территории Северской земли, Переяславщины, не будет нами рассматриваться как язык населения в основной своей массе пришлого. Не будем останавливаться и на говорах среднего и верхнего Посемья, говорах южнорусских, так как специфические наречия саянов и цуканов также сложились в результате позднейшего переселения в целях укрепления пограничной полосы и передвижек населения властью феодалов. [287]
В своей работе «Франкский диалект» Ф. Энгельс показал, что диалект — живой язык, уходящий своими корнями в племенные языки и, несмотря на скрещение и консолидацию особенностей диалекта, обусловленную политическими границами периода феодальной раздробленности, с помощью глубокого анализа, вскрывая позднейшие напластования и отбрасывая их, можно обнаружить следы племенного языка. [288]
287
Халанский М. Народные говоры Курской губернии. СПб., 1904; Баранов С. Ф. По саянским деревням // Известия Курского губ. о-ва краеведения. 1927. № 1–2.
Курск, например, после разгрома татарами был заново отстроен, и окрестности его заселены лишь в конце XVI в. Халанский совершенно справедливо критикует Н. Добротворского за его попытку усматривать в саянах древнейшее население Курского края, остатки северян, равным образом как и за смешение саянов, цуканов и горюнов. Халанский указывает, что цукане переселены в XVIII в. «с Волымя» помещиком Анненковым, а саяне, которых Е. И. Марков считал… финнами (?), — в свою очередь результат правительственной колонизации из Орла, Одоева, Белева и т. д. в XVI–XVII вв. Позднее саяне стали монастырскими крестьянами (Добротворский Н. Саяны // Вестник Европы. 1888, сентябрь; Халанский М. Ук. соч. С. 29–37).
288
Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. XVI. Ч. I: Энгельс Ф. Франкский диалект.
Диалект — не племенной язык. Но следы племенного языка в речи остатков древнейшего населения данного края, говорящего на том или ином диалекте, могут быть обнаружены.
«Современные диалекты представляют собой языковые единицы со сложными напластованиями, образованными в различные отрезки времени». [289] Попытаемся обнаружить следы древнейшего населения Северской земли.
Судя по источникам, наиболее древние поселения в центральной части Северской земли следует искать на юго-западе Курской области в бывших уездах Рыльском и Путивльском (современные Крупецкой и Глушковский районы Курской области и Путивльский район Черниговской области), особенно в последнем, так как в нем упоминаются села еще в XV–XVI вв., в то время, когда остальной край еще, за редким исключением, представлял собой «дикое поле». [290]
289
Филин Ф. Диалектический атлас русского языка // Фронт науки и техники. 1936. № 12. С. 75.
290
Путивльские и Рыльские «севруки» XVI в. — промежуточное звено между северянами и населением юго-западной окраины Чернигово-Северщины XVI–XVII вв. См.: Булгаков Г. И. Схематический обзор Курского края в культурно-историческом отношении // Курский край. Вып. V. 1925. С. 59; Багалей Д. И. Очерки истории колонизации степной окраины Московского государства. С. 119; Миклашевский. К истории хозяйственного быта Московского государства. С. 94–96.