Киле Пётр
Шрифт:
Один из советников поднялся. Аристей всех отпустил, кроме советника, который назвался Юлием Владимировичем Суриным.
– Как! Министры не посвящены в задачи и цели, какие решал принц?
– осведомился Аристей.
– Разумеется, нет. Я тоже не посвящен, уж прямо признаюсь. То же самое, я думаю, можно сказать и о вас, принц, - отвечал благообразный старик с юношескими повадками.
– Мы остались без царя в голове?
– рассмеялся Аристей.
– Думаю, да. Но, может статься, это к лучшему. Вы молоды еще, вы художник. У вас громадное состояние. Чего вам еще? Не влезайте в политику. Займитесь искусством.
Аристей кивнул головой, и Сурин, откланявшись, вышел.
Даймон, засветившись:
– Была одна заветная мечта – проникнуть в Шамбалу, поскольку в мире все беспокойнее, с чредою войн.
Аристей с некоторым разочарованием:
– Страною света с детства грежу я…
Даймон, просияв радостно:
– Прекрасно! Цели наши совпадают!
– А каковы, на взгляд ваш, наши цели?
– В краях над миром, со страною света, с ее сияньем на заре вечерней и утренней, постиг я тайну света, основу жизни и Вселенной всей.
А с тем и образ человека можно схватить и воссоздать, живой, телесный, как красками художник, но с холста сойдет он, с возвращеньем к жизни новой.
– Двойник ли создается?
– После смерти, когда от тела – прах, нет, воскрешенье, как ангелы, из света и лазури и вечное отныне существо.
Аристей с сожалением:
– Но это ж мистика, уже не сказка!
Даймон:
– Твои сомнения понятны мне. Но именно тебе их разрешить.
– Замирает.
3
Охотничий домик на берегу небольшого озера. В шезлонге полулежит золотоволосая блондинка, крупнотелая, но явно еще совсем юная, со ступнями ног почти у самой воды. Аристей останавливается.
Девушка, глядя сквозь опущенные ресницы:
– Кого я вижу! Померещилось всего лишь?
Аристей удивлен весьма:
– Добрый день!
Девушка, взглядывая мельком и тут же закрывая глаза:
– Я вижу! Кто вы?
– А кто здесь?
Девушка, мило приподнимая голову, словно утратила представление, где находится, как бывает на пляже, когда в полудреме лежишь, как бы проваливаясь в бездну времен и пространств:
– Здесь? И где мы? Нет, я сплю.
– Ну, так, проснитесь!
– Щекочет ей пятки, решив, что его разыгрывают.
Девушка весело:
– Ай! Легко сказать! Бывает ведь ужасно! Рада бы проснуться, только пробужденье – сон. И вы – мой сон. Вы были только старше. Я знала вас, поэтому и снитесь.
– Сдается мне, и я вас видел где-то. Вы были только старше, чем сейчас. А ныне столь чудесно юны…
Девушка, вскакивая и пошатываясь:
– Да-а?!
Аристей подхватывает ее и опускает в шезлонг. Из охотничьего домика прибегают старый слуга и молоденькая горничная.
Горничная с изумлением:
– Поднялась на ноги сама? Ах, принц! Так, вы способны пробудить ее!
Аристей, уходя в сторону и доставая записную книжку с брелком:
– Что с нею? Кто она? Откуда здесь? Мне кажется, я знал ее когда-то, да старше, молодою женщиной, теперь она подросток с красотою, божественной, как и сказать иначе.
Даймон смеется, весьма довольный:
– Зовут ее недаром ведь принцессой, утратившей от бедствий образ свой, самосознанье личности и память, с тем опыт наш не может завершиться, с ее счастливым пробужденьем к жизни.
– Не скажешь, знать не знает о себе.
– Да, память как прапамять в ней жива. И можно пробудить, как расцветает цветок, увядшим идентичный, вновь. И человек бы повторился снова, бессмертье, как растенья, обретя.
Аристей:
– Ах, вот какие цели и задачи!
Даймон не без важности:
– Да, это ж цели и самой природы, к решению которых подключает и человека, наделив его всей мощью разума и воли к жизни. Покамест перед нами изваянье из света и воды, с игрой фонтана, как будто в унисон с восторгом нашим.
– Нет, нет, она живая. Только спит.
– Она как заколдована. И кто же проникнет в заколдованное царство, коли не принц?
Аристей задумывается:
– Как снять заклятье зла? Как в сказке, поцелуем? Нет, довольно! Хочу я сам проснуться. Мне пора! Я слышу зов.
– Ты волен быть повсюду.
– А ты?
– Отныне я всегда с тобой! Брелок – удобство для общения. Ведь мир через глаза твои я вижу.
– А я через твои - мир беспредельный во времени и дня и всех столетий?