Правитель угрюмо:

– А это кто? Там что еще такое?!
– Части стражников знаком велит помчаться в горы.

Леонард, вскарабкиваясь на высокую сосну:

– Могу сказать, что происходит там.

Правитель:

– Что видишь там, как на духу, поведай!

Леонард:

– Сплетают женщины венки и пляшут; иные на деревьях, точно я, сидят, без страха выпасть, словно птицы, и желуди, морозцем схваченные и ныне сладкие, едят, как дети.

Там много и детей, им праздник - в радость.

Правитель, бросая взор на женщин:

– Какой же нынче праздник, черт возьми!

Леонард:

– Там празднество в честь бога, что страдал и умер, и с весною вновь воскрес.

– Да ты о ком? О сыне Божьем?

– Да. О сыне Зевса.

Правитель с удивлением:

– Как! Не о Христе ты? О сыне Божьем, что страдал и умер, чтобы затем воистину воскреснуть?

Леонард:

– Многоразличны божества и схожи.

Правитель:

– Эй! Нет богов, один есть Господь Бог.

– А сын его?

– О нем я говорю.

– Ну, значит, их уж два. И Дух святой.

– Известно, троица. В трех лицах Бог!

Леонард:

– Как Будда многорукий, многоногий?

– Какой еще там Будда? Нет такого!

– Многоразличны божества и схожи. Я о Дионисе, чей праздник ныне, и сам он с тирсом водит хоровод из пляшущих сатиров и вакханок.

Правитель грозно:

– Эй! Не рассказывай-ка басни мне о вакханалиях. Отсюда вижу: бесстыдство и разврат средь бела дня. Ночей им мало. Ведьминский шабаш!

Схватить Диониса! А женщин этих как ведьм с отродьем истребить огнем.

А ты слезай-ка. Не могу взять в толк я, кто ты, язычник или еретик? Но по всему Диониса поклонник, смутьяна и развратника, который за бога выдает себя. Слезай!

Леонард, рассмеявшись свысока:

– Не смей приказывать, я не мальчишка. Язычники и даже христиане, что рушили прекраснейшие храмы, по мне вы варвары. Я же эллин!

Вам красота неведома. Природа для вас всего лишь юдоль скорби… Жизнь - бесценный дар - для вас лишь суета.

Влечет вас будущая жизнь, спешите! Зачем чините суд над всеми, кто своих богов чтит свято и поныне?

– А христиан преследовали мало?

Показываются три всадника из-за деревьев, один из них - Аристей в козьей шкуре, с венком из винограда на голове. Правитель спешивается, то же самое делает Аристей.

Правитель отдает приказание:

– Чтоб не было недоразумений, как с юношей, что на сосну взобрался, скажу я прямо, арестован ты. Теперь же отвечай, как на духу, кто ты и что ты делал среди женщин?

Аристей (как Дионис):

– Я арестован? Не смеши, Пенфей!

Правитель:

– Меня зовут не так.

– Так будешь им, преследуя Диониса и женщин, среди которых, знаешь, мать твоя.

– Ты лжешь! Связать Диониса к сосне, дровами обложить и сжечь смутьянов.
– Стражникам.
– Вы возвращайтесь в лес с моим приказом: собак на ведьм, всех изловить, изрезать…

Стражники:

– Все будет сделано. А матушка?

Правитель:

– Когда она в безумье впала тоже, пусть первая запляшет, как в Аду! Все видит Господь и простит он нас!

Хор женщин:

– Пенфей! К тебе пристанет это имя. Остановись! Затеял с кем войну? Никак в тебя вселился Сатана. Недаром предки славились твои жестокостью; твой дед ведь был пиратом, отец же - кондотьером, объявившим себя врагом и церкви, и Христа.

Разграбив Грецию, как чужеземцы, семья твоя взяла на откуп город; теперь размахиваешь ты мечом за веру ли Христову, трудно верить.

Раскаявшийся грешник церкви люб. Замаливай грехи отца и деда смиреньем и молитвою, не кровью!

Правитель:

– Я поступаю, как угодно Богу. Ведь он принес не слово нам, а меч. И вам я не советую бросаться словами - языков лишитесь разом.

Хор женщин:

– О, юноша! Сейчас он вниз сорвется. Что там такое видишь ты, скажи?

Леонард:

– Закалывают пиками детей и женщин; тут же в бешенстве собаки тела их рвут на части; кровь струится, что дождь над грудой туловищей, ног, как боги здесь повсюду. То охота на женщин бедных лютого зверья.

Правитель:

– Эй, замолчи! Уж лучше помолись-ка, пока не поздно. В Ад ведь угодишь. А там идет святое, знаешь, дело - охота настоящая на ведьм!
– Подает знак поджечь костер вокруг сосны.