Почему она знала, что это может быть только он?

Мориньер вошел стремительно - подтянутый, собранный. Склонил голову у порога в приветствии. Подошел ближе. Не оборачиваясь, приказал стоявшей позади него служанке:

– Тереза, подайте госпоже платье для прогулок.

Клементина дернулась гневно, попыталась встать. Он примирительно выставил вперед ладонь.

– Не надо резких движений, графиня. Просто сделайте то, о чем я вас прошу. Оденьтесь потеплее и спускайтесь вниз. Я приглашаю вас на небольшую прогулку. Обещаю, она вас не утомит.

Тереза подала голос:

– В самом деле, госпожа...

– Помолчи, - устало прервала ее Клементина.
– Хорошо, господин де Мориньер, - обратилась уже к гостю.
– Идите. Я сейчас выйду.

Ей вдруг, в самом деле, очень захотелось прогуляться. Вдохнуть морозного воздуха, подставить лицо зимнему солнцу. Просто выйти хотя бы ненадолго из дома, в котором в последнее время она чувствовала себя так некомфортно.

Поэтому, когда Мориньер, спускаясь по ступеням во двор, предложил ей руку, она оперлась на нее с видимым удовольствием.

Они прошлись по заснеженным тропинкам сада, какое-то время в молчании постояли у беседки, засыпанной легким искристым снегом, потом вышли через ворота на дорогу, ведущую через деревню к реке.

За ночь снега выпало не так уж много. Но Клементина, отвыкшая от прогулок, шла медленно, осторожно.

Смотрела по сторонам, любовалась прозрачностью воздуха, тонкими темными стволами деревьев, посеребренными первым снегом ветвями. В какой-то момент почувствовала себя счастливой. Обернулась, взглянула на попутчика:

– Какая красота!
– воскликнула.
– Какая невероятная красота!

Он ответил совсем не так, как ей хотелось. Спросил:

– Вам нечасто приходится гулять? Ваши защитники с этим их унылым выражением поруганной добродетели на лицах - не слишком хорошая компания, не так ли?

Ее лицо исказилось. Она услышала в его словах одну насмешку. Отшатнулась, соскользнула ногой с тропинки. Едва не упала.

Он подхватил ее.

– Осторожнее, графиня. Не ищите в моих словах того, чего в них нет.

– Я хочу домой. Я устала.

– Нет, - он засмеялся неприятно.
– Вы струсили. Прятаться - вошло у вас в привычку.

– С чего вы взяли?
– возмутилась.

– Попробуйте убедить меня, что я неправ. А еще лучше - попытайтесь убедить себя.

– Почему вы разговариваете со мной в таком тоне?

– Потому что вам пора, наконец, вернуть себе себя - вернуть ту Клементину, которая сумела выжить в непроходимых дебрях Канады. В одиночестве. Без еды. С маленьким ребенком на руках. Где она, черт побери? Что сталось с вами тут, теперь, когда вокруг вас столько любящих, во всем поддерживающих вас, людей?

– Я не понимаю...

– Очень хорошо понимаете.

– Да с чего вы решили, что я прячусь?

– Вы не вышли вчера к ужину.

– Я дурно себя чувствовала.

– Понимаю. Более того, безмерно сочувствую. Ведь, судя по тому, насколько безразлично восприняли это ваши люди, они привыкли к отсутствию госпожи за столом. В последнее время вы чувствуете себя дурно регулярно, не правда ли?

– Что вам за дело?

– Вы уже задавали мне этот вопрос, графиня. Мне до всего этого, разумеется, нет никакого дела. Более того, вы вообще можете не обращать на мои слова внимания. Но я должен сообщить вам: мне кажется странным, что хозяева теперь в вашем доме - ваши слуги! Да с какой стати вы позволили этим двух упрямцам чувствовать себя в вашем замке так привольно?!

Выдохнул:

– Ладно. Когда вам рожать?

– Отчего бы вам не поинтересоваться заодно именем отца ребенка?
– ехидно спросила.

– В этом нет никакой нужды, - ответил резко.
– Это я уже знаю.

Клементина смотрела на него в изумлении. Молчала.

Он понял ее взгляд. Заговорил гораздо тише, ровнее. Спокойнее.

– Давайте договоримся. Вы больше не спрашиваете: "Что вам за дело?" - потому что ответ может быть только один: "Мне нет никакого дела..." Кроме этого, вы должны понимать, что у меня также нет никаких прав задавать вам вопросы. Но ответы мне нужны.