Аннет с девушками-помощницами вернулась на кухню - с ужином опаздывать было нельзя. Ларош с Бриссаком отправились на ежевечерний обход замка. Ушла в свою комнату и Пюльшери.

В последнее время на нее все меньше возлагалось домашних забот. Единственное, что Пюльшери по-прежнему делала ежеутренне - приносила кружку молока госпоже, чтобы та выпила ее, не поднимаясь с постели. Клементина пыталась протестовать, но Пюльшери была непреклонна.

Заходил Перье. Заглянул "на огонек" отец Жозеф - перекинулся парой слов с гостями и отправился опять к себе.

В замке снова стало тихо.

– Что-то не так, монсеньор?
– спросил Жак Обрэ, глядя на уставившегося в огонь Мориньера.

Тот сидел в кресле неподвижно уже с четверть часа.

– Все в порядке, Жак, - ответил Мориньер ровно.
– Все в порядке. Сегодня отдохнем. Завтра до полудня отправимся дальше.

Поднялся. Наткнулся взглядом на лежащее на краю каминной доски огниво. Взял его, повертел, положил обратно.

– Отдыхай. Я сейчас вернусь.

Прошел по коридору, свернул в крыло, где жила прислуга. Постучал. Услышав приглашение, толкнул дверь.

– Заходи, сынок, - встретил его старушечий голос.
– Я знала, что ты заглянешь ко мне.

Он прошел в комнату. Сел на табурет.

– Рассказывай, - повелел.

*

Слушал, не перебивал.

Только однажды, когда Пюльшери сказала:

– Он, конечно, совсем не соперник нашему господину. Попроще. Манеры не те. Наш граф - настоящий мужчина. Серьезный, уверенный. Хозяин. А тот - совсем мальчик. Горячий, несдержанный. Но искренний, да. Искренний и открытый.

Усмехнулся:

– Искренний и открытый? А ты говоришь - не соперник...

Поднялся. Сделал шаг к двери. Пюльшери засеменила за ним. Ухватила за рукав, удерживая:

– Ты не осуждай ее, сынок, - сказала.
– Не осуждай. Не все, что выглядит аморально, таким является.

Он положил ладонь на руку старухи.

– Мораль, приличие...
– все это слова не из моего лексикона, няня. Доброй ночи.

Глава 24. Вернуть себя

Клементина проснулась утром со странным чувством. Ей показалось, что вернулось детство - счастливое и беззаботное. Долго сквозь ресницы смотрела на кусочек зимнего неба цвета аметиста в оконном проеме.

Когда Пюльшери вошла в комнату с кружкой молока на подносе, Клементина стояла у окна. Глядела вдаль.

– Снег лег, няня, - обернулась на звук открывающейся двери.
– Снег лег!

Пюльшери улыбнулась. Поставила поднос на кровать.

– Зима, доченька. Что ж тут удивительного?

Подошла к Клементине, взглянула через ее плечо в окно.

– Так и зима скоро пройдет. Весна явится...

– Ах, как бы мне хотелось...
– Клементина порывисто обернулась, схватила старуху за руку, - как бы мне хотелось шагнуть лет на семь-восемь назад! Начать бы все заново!

– Я бы тоже, детка, не отказалась от такого подарка, - тихо засмеялась старуха.
– Но тебе еще рано мечтать о том, чтобы пустить время вспять. Тебя ждет в жизни столько хорошего!

Клементина кивнула - только чтобы показать, что услышала. Вдруг почувствовала усталость.

– Что происходит в доме, няня?

– Да что может происходить? Все занимаются своими делами. Аннет - обедом, девушки - уборкой, Гийом возится в погребе - пересчитывает продуктовые и винные запасы. Господа Ларош и Бриссак слоняются по дому. С утра проехались верхом вкруг замка, да и вернулись.

– А что гости?

– Господин де Мориньер со своим другом с раннего утра засели в библиотеке. Еще не выходили.

– Мне придется к ним сегодня спуститься?
– жалобно спросила.

– Было бы хорошо, - кивнула старуха.
– Было бы очень хорошо, доченька.

Когда Мориньер постучал в дверь ее комнаты, Клементина сидела в кресле, укутавшись в халат. Читала. Ждала Терезу.

Та, услышав стук, появилась на пороге гардеробной комнаты с платьем в руках. Посмотрела вопросительно на госпожу. Клементина кивнула - открой.