Король прошел через комнату к столу, на котором были разложены бумаги. Одной рукой пошевелил стопку, другую. Извлек, наконец, то, что искал. Положил перед Мориньером.

– Это - о нем?

Мориньер пробежал глазами лист. Нашел имя. Прочел пару абзацев, касающихся графа де Брассер и его семьи. Кивнул.

– Да, ваше величество. Это о нем.

– То, что написано в этом письме - ложь?

– Нет, сир. Но и не правда. Новый интендант заблуждается. Граф де Брассер преданно служил вашему величеству, когда был молод и полон сил. Он был верен вам и тогда, когда стал стар и немощен.

– Тогда как вы объясните это?

– Для вас, сир, не является секретом, что доблестные солдаты вашего величества - люди жесткие. Порой грубые. Воюя большую часть своей жизни, они иногда перестают различать границу между своими и чужими. Как мне рассказывали, между драгунами и графом де Брассер возникла ссора. Солдаты были... ммм... неучтивы с графиней де Брассер. Завязалась драка. В результате...
– он развел руками.

Король слушал молча. Смотрел на стоявшего перед ним Мориньера. Дослушав до конца, спросил:

– Вы ведь были в Ажене осенью? В прошлом году?

– Да, сир.

– Совмещали государственное с личным?

– Нет, сир. Мальчика я забрал из приюта этим летом.

Король помолчал.

– Граф де Брассер был вашим другом?

– Нет, ваше величество. Но я его должник. И Дени - мой долг чести.

Пауза была долгой. Людовик взял письмо интенданта, прочел его еще раз, вернул бумагу на стол. Вздохнул.

– Как вам это удается, Жосс, служа вашему королю и Франции, то и дело вступать в приязненные отношения с людьми, чья верность так просто может быть поставлена под сомнение?

– Ваше величество сомневается в моей преданности?

– Нет. Будь так, вы бы, граф, передо мной сейчас не стояли.

Мориньер склонил голову.

– Так что - вы говорите, ваш воспитанник умен? Смел? На что он годен?

– Из него выйдет хороший воин, ваше величество. У него крепкая рука и хваткий ум.

– Может быть, мальчик предпочел бы карьеру придворного?

– Я не уверен, сир.

Людовик взглянул на Мориньера насмешливо.

– Не переносите ли вы, граф, вашу уверенность в бессмысленности придворной жизни и острую к ней нелюбовь на вашего подопечного? Быть может, мальчик рассудит иначе?

Мориньер развел руками.

Король усмехнулся:

– Ладно. Идем. Ваш долг чести уже скормил спаниелям все печенье. И, кажется, подружился с моим Миту.

Когда они подошли, Дени вытянулся, выпустил из рук спаниеля, так и норовившего облизать ему лицо.

– Вам нравятся собаки, Дени?
– спросил король.

– Очень, ваше величество. В нашем замке было много собак.

Король обернулся к Мориньеру.

– Ах, да. Что с замком графа де Брассер?

– Отчужден по решению судебной палаты, сир.

Монарх и слуга долго смотрели друг на друга.

– Я верну часть вашего долга, граф. А вы найдите хорошего управляющего. Земли и дом должны быть под присмотром, пока хозяин их готовится к службе Короне. Король не отнимает имущества у детей, несправедливо лишенных родителей.

Мориньер склонился.

– Благодарю вас, ваше величество.

– Ну, могли бы уж что-нибудь добавить про то, что милость королевская не знает границ, и нет короля справедливее и великодушнее, - проворчал Людовик.

Мориньер улыбнулся:

– Я всегда ношу это в своем сердце, сир.

Король кивнул, вздохнул нарочито громко:

– Иногда ваш король рад был бы слышать это не только из уст льстецов.

Обернулся к Дени, смотревшему на них с изумлением и восторгом.

– Подойдите ко мне, маленький граф. Скажите мне, желали ли бы вы остаться при дворе? Или предпочли бы учиться военному делу и воевать?

– Я мечтаю, ваше величество, стать лучшим из воинов. Лучшим из тех, что у вас есть. Я желаю этого, чтобы каждый день, всю свою жизнь служить вашему величеству.