Рукоять ольхона послушно легла в ладонь.

Малх причмокнул во сне и повернулся на спину.

Черт возьми! Но ведь мы шли с ним бок о бок не один день, выручали друг друга, делились всем, что было! Почему я должен его убивать?

Может, он будет хорошим правителем? Ведь это умный мужик! Толковый, решительный. Может, я наоборот должен ему помочь? Может, тогда при захвате города никто не решиться сопротивляться и крови не прольется?!

Я понял, что начинаю лгать самому себе и в отчаянии вскинул лицо к небу. Господи боже, я не хочу его убивать! Я не хочу снова ошибиться! Почему я?!

И кто, если не я?..

Перед глазами всплыло его спокойное, даже ласковое лицо, резкий шаг в сторону, и Чапа, падающий с перерезанным горлом.

«Так было нужно»…

И этот человек будет владеть чужими жизнями?!

Рука вскинулась к небу и резко опустилась. Сытно чмокнул под тяжелым клинком череп и Малх перестал дышать.

— А-а-а-а!!!

Я круто развернулся, взмахивая окровавленным лезвием, и голова Ривьена, никогда не умевшего ничего, кроме как кричать, легко отделилась от тела, откатилась в сторону и в последнем усилии изумленно открыла глаза.

А Кюг уже успел вскочить на ноги и схватить копье.

— Я с самого начала чувствовал, что мне придется тебя убить, — растянул он свои губы в подобие улыбки, — с самого начала.

— Сейчас ты умрешь Кюг, — ответил я. — Вспомни Тхеу, вспомни ее.

— Эта та старая тетка, с которой ты валялся внизу? Помню. Задница у нее была смачная, жаркая…

Я взревел от ярости, кинулся вперед и тут же левое ухо разорвало страшной резью! Удар древком откинул меня на камни, от боли потекли слезы из глаз.

— Вот видишь, малыш, как все быстро кончилось, — игриво сообщил охотник, неторопливо приближаясь. Он, похоже, считал, что я остался тем мальчишкой, который, обливаясь слезами, сдался после первой царапины. — А теперь давай посмотрим, какого цвета у тебя кишки.

Он с демонстративной неторопливостью ткнул острием копья мне в живот. Я без малейшего труда отвел удар в сторону, наклонился и скусил наконечник. Охотник отскочил назад и изумленно уставился на оставшуюся, в руках деревяшку.

— Ты забыл, с кем имеешь дело, Кюг.

— Да я тебя голыми руками задушу! — он откинул в сторону древко. — Иди сюда!

— Вспомни Тхеу, Кюг. Вспомни ее. Вспомни перед смертью.

— А-а, это та… — Я бросился на него. Охотник перехватил направленный в живот удар, легко вывернул из моих пальцев ольхон, наклонился к самому уху и прошептал: — Ты будешь умирать очень долго и больно…

Этот бугай уже опять забыл, с кем имеет дело.

Я не стал отвечать. Я просто повернул голову и сжал зубы на его шее…

Когда ребята проснулись от жарких солнечных лучей, я сидел на том же месте и в той же позе, что и вечером. Но мое опухшее ухо, беззубую пасть и синяк на челюсти было трудно не заметить.

— Может, пойдем сегодня в город? — спросил Чегай, старательно глядя в сторону.

Интересно, он что, смутить меня боится? Да, я только что убил трех человек. И правильно сделал. Правильно ли? Имел ли я право забрать их жизнь?

— Чегай, почему ты хотел драться с охотниками?

— Я? — замялся он от неожиданного вопроса.

— Да.

— Ну, потому, что они бандиты. Потому, что в Небесном Городе они принесли бы много бед. Может, они стали бы убивать… — и он внезапно закричал. — Потому, что они убийцы! Убийцы! Потому, что выжить могли бы только мы или они! Потому, что нельзя жить рядом с такими!

— А ты хочешь, чтобы у вас в городе бегал зверь?

— Что? — запнулся он.

— Ты хочешь, чтобы у вас в городе бегал зверь? Дракон? — я отвернулся к озеру и спокойно закончил. — Я не пойду с вами в Небесный Город.

— Что? — выдохнула Ирена. — Как это?

— Уходите. Я остаюсь.

— Подожди, Лунный Дракон, ты ведь не зверь! Твоя воля победила! Ты не дикий, ты не опасен!

— А если я зазеваюсь? Забуду вовремя поесть? Не смогу поймать дичь? — мой голос окреп и словно зажил своей жизнью. — Пусть всего один раз, пусть не скоро. Ты хочешь, чтобы через месяц, год, или через пять лет я сожрал твою жену или твоего ребенка?! Хочешь?! Убирайтесь отсюда. Я остаюсь.

На этот раз они промолчали. А потом послышались удаляющиеся шаги.