– Как сказать. Такие действуют исподтишка. Угождают кому следует, создают в коллективе соответствующую обстановочку. Своих привечают, других зажимают... Ждут момента. И кто-то, говорят, поддерживает Воропаева в Минздраве.

– Господи!
– вырвалось у меня.
– Врачи ведь! И туда же, интригуют...

Я вспомнил визит Чернакова. Выходит, Воропаев копает под парня, потому что шеф-повар - человек Беллы Григорьевны.

– А мне показалось, что Воропаева интересуют лишь новые прогрессивные методы лечения, - сказал я.
– Он так увлеченно говорил об этом...

– Насчет прогрессивных методов, научного поиска - это все Белла Григорьевна. А остальные врачи греются в лучах её достижений и славы... Впрочем, Захар Петрович, мы, кажется, отвлеклись, - спохватился Агеев. Вернемся к Вачнадзе и Лещенко... Значит, Вачнадзе перебрался в двухместную палату, к Иванову. А утром обнаружил, что оставил в тринадцатой палате бритвенный прибор и зубную щетку. Знаете, как бывает впопыхах... Он пошел в тринадцатую палату, думал, там ремонт, и открыл ему Лещенко. Ну, Вачнадзе и не сдержался: мол, по знакомству эту комнату занял. Лещенко, конечно, в недоумении. Вачнадзе говорит, что, наверное, взятку дал... Лещенко возьми и ляпни, что это, мол, может, у них там привыкли всех покупать. Ну, слово за слово, пошло-поехало. Крепко сцепились, чуть ли не до драки дело дошло. Дежурная их разняла...

– И как же помирились?

– Лещенко говорит, что недоразу - h мение уладила Ватутина... По этому случаю и решили устроить в тринадцатой палате посиделки...

– Что, Ватутина была знакома с Вачнадзе?

– Нет, она знала Иванова.

– Откуда?

– В санатории существует обычай.

В первый день, когда приезжает новая смена, устраивается нечто похожее на бал. Для того, чтобы отдыхающие познакомились друг с другом. На танцплощадке играет музыка. Сначала кавалеры приглашают дам, потом - белый танец... Идея Беллы Григорьевны. Чтобы сразу создать обстановку отдыха, курорта... Кто помоложе, танцует. Пожилым тоже приятно... Так вот, Иванов весь вечер танцевал с Ватутиной.

– Понятно, - кивнул я.

– Тут, Захар Петрович, обращаю ваше внимание, тоже нюансик, - задумчиво произнес Агеев.
– Лещенко застал самое окончание бала... Кажется, у него произошла стычка с Ивановым.

– Из-за Ватутиной?

– Похоже...

– Это сам Лещенко сказал?

– Нет, отдыхающие, Карапетян выяснила.

– И что вас насторожило?

– Лещенко этот факт посчитал нужным почему-то скрыть.

– Какой вывод?

Виктор Сергеевич пожал плечами.

– Жизнь есть жизнь. У кого-то к кому-то возникает симпатия. Ревность. Мелкие или крупные обиды. Недоразумения. Все это естественно, когда кончается спокойно. Без трагедий и трупов.
– Агеев серьезно посмотрел на меня.
– А тут их два.

– А если несчастный случай?

– То есть пищевое отравление?

– Ну да. Ведь мы пока не знаем точной причины смерти Иванова и Вачнадзе, сказал я.

– Пока не знаем.
– Агеев глянул на часы.
– Сегодня уже вряд ли позвонят из лаборатории. Признаюсь честно, Захар Петрович, очень не терпится узнать...

Когда я вечером, после работы, устроился на балконе в шезлонге с номером "Огонька", который принесли с последней почтой, жена позвала меня к телефону.

– Захар Петрович!
– буквально прокричал Агеев.
– Дело совсем не в продуктах! Анализы показали, что еда со и стола Лещенко и в столовой абсолютно "ч доброкачественная! Я звоню из лаборатории...

– А что же?
– нетерпеливо спросил я.

– В начатой бутылке горилки с перцем обнаружен сильнейший яд - цианистый калий! Этот же яд обнаружен в о трех стаканах, там, где были остатки горилки. Причем в одном из стаканов, помимо горилки, были обнаружены остатки пепси-колы.

– В другой бутылке горилки, не начатой, тоже яд?

– Нет.

– А в шампанском?

– И в шампанском яда нет. Ни в бутылке, ни в стакане.

Возникли вопросы. Но по телефону их не обсудишь. А Виктор Сергеевич продолжал:

– Эксперты заканчивают свою писанину.
– Видимо, рядом кто-то был, потому что Агеев шутливо сказал кому-то: - Ладно, ладно, за мной не пропадет, бутылку поставлю. Пепси-колы, разумеется. Нет, нормальную, без яда.
– И уже мне: - Тут требуют магарыч за сверхурочную работу.

Шутит - значит, на деловой волне.

– Буду через полчаса в прокуратуре, - сказал я.

– А может, сразу в санаторий?
– предложил следователь.
– Горилку выставил Лещенко. Понимаете?

– Считаете, его необходимо срочно допросить?

– Возможно, не только допросить...

– Хорошо, я сейчас заеду за вами. Я вызвал машину.

Когда Агеев подсел ко мне в пути, я сказал шоферу, чтобы он ехал в санаторий имени Семашко. И спросил Виктора Сергеевича:

– Не слишком ли вы гоните лошадей?

– Черт знает, что у этих психов на уме!
– ответил следователь.

– Допрашивать на ночь глядя...
– покачал я головой.

– Закон разрешает. Случай исключительный. И потом, мне не нравится поведение Лещенко. Нервничает. Мрачен...