– Прямо завораживает, - признался я.
– Хочется смотреть и смотреть.

– Этот камень ещё называют "собрание любви"... В начале прошлого века итальянец Бибилия выплавил стекло с включением в него медных опилок. Получилось ещё более эффектно... А потом искусственный дешевый авантюрин вытеснил с рынка природный.

– Я вижу, вы не расстаетесь с этим камнем...

– Никогда! Мой талисман, - с каким-то благоговением произнес Ле-щенко, поглаживая сверкающее яичко.
– Семейный. С отцом был всю войну. Мать считает, что это он уберег отца от пули... Вот теперь по наследству перешел ко мне.

Агеев кончил писать, отложил авторучку.

– А вам когда-нибудь талисман помогал?
– спросил он.
– Ну, спасал?

– О, не раз!
– воскликнул Лещен-ко.
– Однажды я тонул. Чудом остался жив... На мотоцикле врезался в грузо-вик. Мой "ижок" превратился в метал-лолом, а я отделался царапинами... Ну а по мелочи - и не вспомнить всего...

– А позавчера?

– Что позавчера?
– с испугом спросил Лещенко.

– Три человека, которые сидели с вами за одним столом, отравились, а вы нет...

– Я не успел ничего съесть, - пожал плечами Лещенко и мрачно добавил: Что, сожалеете? По-вашему, надо было и мне?..

– Не нужно придумывать то, чего нет, - буркнул Агеев: кажется, поначалу он выбрал не тот тон.
– Давайте лучше, Лев Митрофанович, вспомним, как вы сели за стол, что делали... Постарайтесь не пропустить ни одной подробности.

– Попробую.
– Лещенко вытер лоб.
– Но, собственно, мы ещё и не успели посидеть. Только расположились, стали разливать горилку...

– Об этом, пожалуйста, и расска-жите, - попросил Агеев.

– Вахтанг Багратионович открыл шампанское. Я откупорил горилку с перцем... Разлили...

– Постойте, - перебил следователь.
– Горилку разливали вы?

– Я.

– Кому?

– Мужчинам.

– А себе?

– Не хотелось. Попросил Вахтанга Багратионовича плеснуть мне шампанского.

– Что, горилку не уважаете?

– Да нет, просто не хотелось заводиться...

– И кто что пил?

– Не знаю. Меня вызвали к врачу.

– Горилку привезли вы?

– Ну, я.

– Привезли, а сами пить не захотели... Не кажется ли вам это странным? строго спросил следователь у Лещенко.

– Ничего нет странного, - начиная злиться, ответил Лещенко.

– Так для чего же вы её брали?

– Думал, в поезде выпью.

– И не выпи ли...

– В поезде меня угощали.

– Кто?

– Этот администратор, Карасик.

Ответы выглядели пока вполне логично. И следователь понимал это. Мне почему-то казалось, что Виктор Сергеевич начал не с того конца. Но вмешиваться я пока не хотел.

– Вот вы химик, Лев Митрофанович, - сказал Агеев.
– Имеете дело с ядовитыми веществами?

– С ядовитыми? Это как считать. Скорее уж с вредными. Но у нас техника безопасности. И молоко дают за вредность... Простите, товарищ следователь, я не могу понять, к чему вы об этом спрашиваете?

– А к тому, что в бутылке горилки с перцем, которую вы выставили для гостей, был яд, - спокойно сказал Агеев.

– Яд?! Откуда? Как он мог туда попасть?
– Лещенко переводил недоуменный взгляд с Агеева на меня.
– Я же сам открывал бутылки... Заводская пробка... Сургуч... Не может быть!

– Вот, ознакомьтесь, - подал ему бумагу следователь.

Лещенко прочитал заключение экспертизы и медленно, словно боясь, что листок рассыплется в прах, положил на стол. Некоторое время он сидел в оцепенении и вдруг тихо спросил:

– Выходит, и Оля выпила горилку?

– Выходит, - кивнул Агеев.

– Значит, Вахтанг Багратионович и капитан умерли от нее?
– ещё тише спросил Лещенко.

– После вскрытия провели анализы содержимого желудков... Вот, - протянул следователь ещё одно заключение экспертизы.

– Нет, не надо! Не надо!
– отшатнулся в испуге Лещенко.
– Не хочу читать!
– Он неожиданно вскочил со стула и зло бросил Агееву: - Хотите приписать это мне?

– Сядьте, пожалуйста, - мягко, но настойчиво попросил Виктор Сергеевич. Вот так. Успокойтесь. И давайте разберемся...

– Неужели вы думаете, что я мог бы... И у меня не дрогнула бы рука?!
– с отчаянием произнес Лещенко.

– Я ничего ещё не думал, - сказал Агеев.
– Скажите, как, по-вашему, попал в горилку цианистый калий?