– В чем вы хотите покаяться, дочь моя?

– В том, что я не знаю, существует ли Бог.

– Но это ведь не грех. Грех – когда вы поступаете против совести.

– Я живу с одним мужчиной, но не знаю, люблю ли я его. И я обманываю его насчет своего прошлого. И к тому же я не католичка.

Пастор вздохнул:

– Вы знаете, я думаю, что Господь нас не осуждает, когда мы что-то делаем не так. Он просто хочет, чтобы мы творили добро. Ведь главное – это любовь. Вы любите кого-нибудь?

– Да, человека, который давно уже не со мной.

– У вас действительно была к нему не только страсть? Попробуйте перенести эту любовь на окружающий мир, на грешных и страдающих людей, которые встречаются на вашем пути.

– Мне кажется, некоторые люди грешат и совсем не страдают.

– Это иллюзия.

– Возможно, спасибо вам, святой отец, я подумаю над вашими словами.

Я вышла из храма, пришла домой, выпила стакан красного вина и стала смотреть российский канал в ожидании приезда Родриго.

Наконец горячий испанский парень приехал, и мы отправились в отель «Рицц». Я прошла в свой шикарный номер и уныло оглядела картину «Гондола на канале в Венеции», плазменную панель и роскошную кровать. Меня снова навестил стилист. Вскоре раздался звонок по мобильному телефону. Я услышала радостный голос Ирен:

– Мы сегодня едем прогуляться на катере.

Через два часа мы уже сидели в лимузине и ехали по парижским улицам. Слава богу, у Эндрю оказались неотложные дела. Наверно, какой-нибудь очень большой бизнес. И мы с Ирен были одни. Она была в каком-то странном настроении и почти все время молчала.

– Тебе нравится Париж? – мрачно спросила она наконец.

– Да, очень нравится, ты уже задавала этот вопрос, – ответила я, стараясь придать голосу некоторую застенчивость.

– В столице есть все. Мы скоро поедем мимо площади Бастилии, там памятная стела, много старинных зданий, много закрытых клубов, вообще здесь можно очень хорошо проводить время, если знаешь места.

Наверно, эту краткую экскурсию по городу должен был компенсировать роскошный лимузин с бассейном, в котором мы ехали.

– Ирен, мне показалось, ты принимаешь наркотики? – осторожно спросила я. – Зачем? Что ты при этом чувствуешь?

– Я учусь в институте международных отношений, а наркотики – это так, ерунда. Я хочу почувствовать кайф, то, что за пределами обычного восприятия. Мы погружаемся в эту серую, пошлую жизнь, в обыденность, и не остается ничего – только скука и грусть.

– Неужели твоя жизнь серая? Ведь ты богата, Родриго сказал мне, что твой отец финансовый магнат.

– Да, ну и что. Ненавижу его. Родители давно развелись, он всегда думал, что мама вышла за него из-за денег, но на самом деле это не так. Неужели тебе было не скучно сидеть на твоей ферме?

– Нет, я очень люблю животных.

Ирен подозрительно посмотрела на меня.

– И природу. У меня там был возлюбленный, пастух, мы не могли расстаться ни на минуту.

– А почему ты сейчас не с ним?

– Он трагически погиб, поехал в Лондон, и его сбила машина, я два года носила по нему траур.

«Зачем я несу эту чушь? – подумала я. – Но больше ничего в голову не приходит».

– Ну, не беда, скоро я познакомлю тебя с классным парнем.

– А тебе нравятся мужчины постарше? – спросила я с почтительным интересом.

– Ах, ты про Эндрю? Да, он очень умен, это так возбуждает. Я влюбилась в него без памяти, мне кажется, ему известно о мире абсолютно все. Это иллюзия, конечно, но, тем не менее, он действительно разбирается в жизни и в людях.

– Мне показалось, что он бандит.

Ирен презрительно усмехнулась.

– Ты очень поверхностно судишь о людях. У него особый имидж, он очень сильный человек. Знаешь, чем сильный человек отличается от слабого? Сильный может изменить пространство вокруг себя, а слабого меняет мир.

– Да, интересная мысль. А какие наркотики ты принимаешь? Я тоже хочу попробовать.

– Я пробовала разные, – засмеялась Ирен. – Тебе не стоит этого делать, ты сломаешься.

– Ты так быстро разобралась в том, какой я человек?

– Ну да, некоторые вещи видно сразу.

– Я думаю, можно найти кайф в чем-то другом, в спорте, например.

– Спорт – бессмысленное изобретение человечества, способ почувствовать хоть какую-то общность в этом мире жесткого индивидуализма, болея за одну команду.

В таком ключе еще некоторое время продолжался наш содержательный разговор, но я ни на шаг не приблизилась к ответам на наболевшие вопросы: как давно и какие именно наркотики принимает Ирен и где она их берет.

Незаметно наступил теплый вечер. Сумерки постепенно сгущались, и город зажигался тысячами огней. Париж виделся мне по-настоящему волшебным, густая листва, светлые дома, проспекты и соборы казались мне совершенным воплощением человеческой мысли, за каждым углом таились чудеса и страшная манящая неизвестность.