Парень нахмурился.

– У вас есть документы, подтверждающие происхождение финансовых средств, акт о продаже квартиры, например?

– Нет, а что, без этого нельзя положить деньги? – спросила я сдавленным голосом, глотая слова.

– Не имею права, такова политика банка и законодательство Российской Федерации, – произнес парень с каменным выражением лица.

Да, «закон суров, но это закон». Что же делать? Я была близка к истерике, сейчас опять придется таскаться по Москве с несметными сокровищами, дожидаясь, пока мне не начнут задавать острые и болезненные вопросы бандиты или полицейские. И неизвестно, чем все это кончится, муками и смертью в подвале или этапом в Магадан. А впрочем, может, меня и не посадят, расскажу все, как было, я, по сути, не совершала никакого страшного преступления, пойду как соучастник со смягчающими обстоятельствами или свидетель. Буду коротать долгие часы в КПЗ и в залах судебных заседаний. Или мне удастся уйти на дно, потом как-нибудь легализовать средства. Нет, нет, нет. Я чувствую, что оставаться в Москве нельзя! Необходимо бороться за возможность начать новую жизнь. Надо попробовать последнее средство.

– Давайте обойдемся без документов, вот возьмите, – сказала я, протягивая банковскому работнику пачку евро.

– Дача взятки является уголовно наказуемым преступлением, – ответил парень, но в его глазах что-то сверкнуло.

Я протянула ему еще две пачки:

– Возьмите и можете начать свое дело, купить небольшой заводик.

– На заводик здесь не хватит, – хмыкнул он.

– Ладно, пойду в другой банк, надеюсь, там сотрудников устроит меньшая сумма, – произнесла я, стараясь сохранять спокойствие.

– Подождите, фиг с ним, мне никогда не нравилось здесь работать, сейчас все оформим.

– Только сделайте так, чтобы деньги мгновенно поступили на мой счет. Я выполняю поручение очень серьезных людей, тамбовская группировка, слышали? – понизила я голос. – Хорошие парни, но такие пытки устраивают, прямо гестапо, – я весело усмехнулась. – Если деньги пропадут, у вас будут ужасные проблемы, но недолго, умрете быстро, то есть медленно умрете, но… в общем, вы меня поняли.

«Что за чушь я несу? От стресса мозг активизируется и начинает выдавать совершенно несусветную информацию».

Но по глазам парня мне показалось, что он проглотил мой экспромт.

– Не волнуйтесь, деньги должны поступить быстро, мгновенно невозможно, но в течение получаса, – процедил он.

– Хорошо, я посижу и подожду, – быстро согласилась я.

Сидеть полчаса было невозможно, мои нервы не выдержали бы этого. Но и уехать, не будучи на сто процентов уверенной в судьбе моих ценных бумаг, тоже. Я решила выйти в коридор. Мне почему-то пришло в голову, что оставаться в кабинете у парня небезопасно. Может зайти кто-то из начальства, начать задавать вопросы. Гипотетическая, конечно, ситуация, но все же… В тот момент мое воображение рисовало совершенно удивительные картины. Вот сейчас парень вызовет ментов. Омоновцы, с автоматами наперерез, крики: «Всем оставаться на своих местах! Мордой в пол!» и так далее. А потом меня погрузят в полицейскую машину и все, уже ничего нельзя сделать, невозможно повернуть время вспять. И на сердце не передаваемый никакими словами ужас и тоска. Иногда во время просмотра телепередач я пыталась представить себе состояние душ людей, взятых под стражу. Мне всегда казалось, что их мозг отказывается воспринять эту ужасную ситуацию. И им кажется, что вот сейчас все закончится, и они вернутся куда-то назад, где постель с любимым человеком, мандарины, шампанское, Новый год и проводы ребенка в первый класс.

Может быть, и меня сейчас ждет арест. И в какой-то момент я пойму, что это уже не кино и наручники не снять, за мной закроется железная дверь и душу охватит тяжелая беспросветная тоска, как непроглядная полярная ночь. Надо проиграть самый трагический вариант развития событий, и тогда я буду к нему готова. Нужно сказать себе: «Все, мне нечего терять. И пусть меня ждут арест, Сибирь, издевательства, все что угодно, я готова ко всему, мне наплевать на свою жизнь, я уже не верю, что будет что-то хорошее». Действительно, мы со Славой расстались, мой новый друг погиб, карьера не сложилась, многие неблагонамеренные граждане пытаются меня убить и покалечить. На воле у меня, прямо скажем, жалкое существование. За колючей проволокой государство, по крайней мере, попытается обеспечить сохранность моей жизни. К счастью, высшая мера наказания на данный момент в Российской Федерации отменена. Да, произошел в какой-то момент внутренний надлом, трагический срыв, и все, я уже по ту сторону баррикад вместе с Аль Капоне, Япончиком, Муркой, тамбовскими и Коза Ностра. Странно, но эти печальные мысли меня немного успокоили.

Я завела будильник на полчаса вперед, надела наушники, включила джаз. Прошлое, будущее и настоящее смешались, от ужасного стресса я окончательно потеряла рассудок, и вот я уже вижу нары, женщин с искаженными горем, алкоголем и тоской лицами, широкий тюремный двор, собак.

Время промчалось незаметно, будущее наступило, и я слышу, как мне говорят: «Соколова, к вам посетитель». Я в ушанке и валенках иду по снегу к отдельному домику, где проходят свидания. За мной следует охранник и подгоняет меня грубыми восклицаниями: «Пошла, пошла!» и толчками в спину прикладом автомата. «Шаг вправо, шаг влево – расстрел», – зачем-то добавляет он. Мы идем долго-долго, мне в лицо падают мокрые, колючие снежинки, вдалеке лают собаки. Я плачу:

– Я не виновата, не виновата, отпустите меня.

– Молчать! – отвечает суровый охранник.

И мне кажется, что я не дойду, сейчас упаду в снег и умру. Мои силы на исходе. Я на мгновение вижу свой обледеневший труп далеко в Сибири, в холодном сугробе на тюремном дворе. И уже никому не важно, о чем я мечтала, во что верила и кем хотела стать. Важно только, что на самом деле произойдет с моей сущностью, с моей бессмертной душой, если она, конечно, существует. Но на самом деле я не умираю, а дохожу, подгоняемая пинками охранника, до убогого бревенчатого домика, предназначенного для встреч заключенных с любящими людьми, адвокатами и недовольными сообщниками. Там я вижу Куропатова, он в костюме и в дорогой кожаной дубленке сидит напротив меня и ласково спрашивает:

– Деточка, ты же хочешь выйти отсюда досрочно?

– Конечно, – отвечаю я дрожащим голосом.

– Я готов тебе помочь. Но мне хочется, чтобы ты отблагодарила меня. У меня тут немного игрушек для взрослых, так, разные милые сувенирчики, плеточки, нагаечки, ошейнички, гирьки, – Василий Петрович указывает на два огромных чемодана в углу, рядом с которыми стоят два амбала. – Наручники не снимай, кстати, – добавляет он, и его лицо озаряется счастливой улыбкой. – Мы просто поиграем часиков пять, и ты на свободе.