Перед дверями «Хара-Мамбуру» было пусто. В таких местах никогда не бывает очереди, желающие всегда имеют шанс пройти вовнутрь. Другой вопрос, сколько они там внутри сумеют продержаться…

У входа нас встретил громадный охранник в кожаной жилетке на голое тело. Ни Брайана, ни Мартина нельзя было назвать низенькими парнями, однако оба ирландца едва доставали охраннику до плеча, а его необъятный, заросший жесткими черными волосами живот упирался каждому из них ровнехонько в грудь. Краем глаза я видел, как парни изменились в лице. Мы заплатили за вход, вместо билетов получили по тайваньскому презервативу и зашли в клуб.

— М-да, — сказал наконец Мартин.

— Может, уйдем? — сказал Брайан.

Интерьер «Хара-Мамбуру» был выдержан в стиле а-ля «общественный туалет середины семидесятых». Из стен торчали порыжевшие от времени писсуары, а на кафельной плитке посетители могли оставлять надписи собственного сочинения. Такие, например, как: «Не льсти себе, встань поближе к писсуару». Между столиками мелькали официантки в нижнем белье с черными кружевами, а прямо напротив входа висел здоровенный портрет Ленина, изукрашенного татуировками и с помадой на щеке.

Прежде чем мы нашли свободное местечко, нам пришлось изрядно попотеть. Стол, за который мы в результате пристроились, стоял прямо под привешенным под потолком доисторическим мотоциклом, с которого всем нам на головы маленькими порциями сыпалась ржавая труха.

— Это что — так и задумано или у хозяев просто нет денег сделать ремонт? — поинтересовался у меня немного ошалевший Мартин.

— Что ты! Это один из самых дорогих интерьеров города, — уверил я его.

— Может, мы все же поищем какой-нибудь менее дорогой интерьер, а?

— Ладно вам! За вход заплачено, сидим в тепле, дождь за шиворот не каплет — чего еще надо?

Покачивая пышными бедрами, к нашему столику пробралась официантка. Выглядела она вполне созревшей для съемок в фильме с названием вроде «Порно — это спорно».

— Ага, — сказал она, обведя всех нас взглядом. — Четверо. И чего приперлись?

Присмиревшие ирландцы суетливо и многословно принялись объяснять, что вообще-то они зашли выпить по кружке пива.

— Вы знаете, что у нас сегодня день викторин? — грозно насупившись, спросила официантка. Ирландцы признались, что вообще-то нет, не знали. — Для того чтобы заказать пива, вам придется выполнить мои задания. Если выполните хорошо, получите приз. Ты (палец официантки уперся в Мартина) всю ночь до рассвета будешь откликаться на кличку «большой Бен». Ты (Брайан съежился под ее взглядом) покажешь нам танец живота, выход на сцену через семь минут. Ты (очередь дошла и до меня) должен будешь выпить стакан теплой водки и закусить ее салом. Тоже теплым.

— А я? — пискнула из своего угла Дебби.

— Ты пока сиди. Тебя мы продадим в гарем. Готовьтесь, я еще подойду.

Официантка развернулась и торжественно поплыла прочь.

Взмокшие ирландцы все разом уставились на меня.

— Что такое «большой Бен»? — наконец смог выдавить из себя Мартин.

— И что будет, если я не захочу танцевать на сцене? — косясь в сторону застывшего у входа охранника, тихонечко спросил Брайан.

Долго издеваться над ними я не стал. Вволю натешившись, я все-таки объяснил им, что на самом деле это не более чем розыгрыш. Что официантка в кожаном ошейнике только выглядит как содержательница публичного дома, а в жизни она скорее всего студентка театрального института, которой хозяева клуба платят за то, чтобы посетители никогда не успевали заскучать. Вот она и болтает всякие глупости.

— То есть мне можно будет не танцевать на сцене? — облегченно вздохнул Брайан.

— Нет, если хочешь, можешь и станцевать, но заставлять тебя, конечно, не будут. Обычно люди выполняют задания, которые им дает официантка. Зачем еще идти в бар, если не для того, чтобы веселиться?

— Я посмотрю, как ты будешь веселиться, когда тебе принесут теплую водку… Кстати, мы когда-нибудь получим здесь пиво или мы обречены на то, чтобы сдохнуть от жажды?

— Когда-нибудь, конечно, получите. Но лучше сходить к бармену самостоятельно. Так оно надежнее.

Брайан с Мартином, чертыхаясь, выбрались из-за стола и, петляя между вплотную прижатыми друг к дружке столиками, отправились к стойке бара. Мы с Дебби остались одни.

Некоторое время мы молчали, смотрели в разные стороны и старательно курили. Затем, не поворачивая головы, она наконец произнесла:

— Я не убивала Шона.

Я усмехнулся, бросил до фильтра докуренную сигарету под стол и прикурил новую.

— Расскажи это капитану.

— Плевать на капитана! Я не убивала Шона.

— Что, по-твоему, я должен на это ответить?

— Я же вижу: ты думаешь, что это я.

— Думаю… Теперь думаю. Хотя до последнего времени я отказывался подозревать тебя в этом преступлении.

— А теперь ты изменил свое мнение?

— Изменил.

— Просто потому, что я знала Шона до этой поездки?

— Потому что ты ЕДИНСТВЕННАЯ, кто знал его до этой поездки.

— И ты считаешь, что это повод его убить?

— Я ничего не считаю. Пусть разбирается капитан.