— Не придуривайся.

— Красивая, — сказал я, подумав. — Очень красивая.

— Покажи мне ее, — сказал Осокин. — Уж я-то сразу пойму, способна эта женщина на убийство или нет.

17

Дебби не торопясь прикурила, обвела зал взглядом и криво усмехнулась:

— Стоило уезжать из Ирландии!.. Я пролетела над девятью европейскими государствами, тремя часовыми поясами и предъявляла свои документы дюжине мазефакеров с таможенных и всяких паспортных контролей — и все для чего? Для того, чтобы здесь, в России, сходить в ирландский бар?! Fuck! Ну не идиотизм ли, а?

Мы встретили ирландцев у Пяти углов, и я представил им Осокина, выглядевшего в моем старом плаще немного глуповато. В «Долли» лысый, как бильярдный шар, охранник указал нам свободный столик, и с того момента, вот уже полчаса, Дебби не переставала возмущаться тем, что мы затащили ее в ирландский бар — точно такой же, как тот, что расположен в подвале ее дома в Корке. Парням «Долли», наоборот, понравился. Особенно та пикантная деталь, что ни единый человек в баре не знал о существовании в Ирландии такого города, как Корк. Я молчал, курил и, глядя на ворчащую Дебби, думал, что непонятно почему, но за несколько последних дней — с понедельника — я успел как-то незаметно, но радикально измениться в своем отношении к женщинам.

Нельзя сказать, чтобы последние несколько лет женщины занимали в моей жизни хоть сколь-нибудь важное место. Оно конечно — иногда, просыпаясь по утрам, я обнаруживал некоторых из них в своей постели. Я не гордился этими ничего не значащими победами и, в отличие от Осокина, никогда не стремился их приумножить. Единственные женщины, вызывавшие мое заинтересованное внимание, были машинистки на работе да официантки в клубах, а вот теперь…

Теперь я ловил себя на том, что женщины стали интересны мне просто так — сами по себе. Как прекрасные тропические птицы или зрелище заката на морском берегу. Я улыбался, глядя на их рыжие гривы, зеленые глаза, капризно изогнутые шеи и хрупкие руки. Все это словно превратилось в тайные письмена, в иероглифы, прочесть которые мог только я и которые говорили мне о чем-то важном… Важном и радостном.

— А вот я не согласен, — отбрыкивался от наскоков Дебби Мартин. — Чего плохого в том, чтобы сходить в ирландскую пивную именно в Петербурге? Скажи, Илья?

— Точно, — кивнул я.

— Охотники, где бы они ни были, тут же бегут убивать зверей. Бизнесмены — отправляются на биржу. Фермеры едут в деревню, строители — в каменоломни. А ирландцы в каждом городе планеты отправляются в ирландский кабачок и пьют «Гиннесс». По-моему, это разумно. Правда, Илья?

— Правда, — снова кивнул я.

— Ты молодец, Илья, — сказал Мартин. — Хочешь, я приму тебя в настоящие ирландцы?

— Давай, — кивнул я в третий раз.

— Решено. Отныне и вовеки ты, Илья Стогов, являешься ирландцем. Храни в чистоте это почетное звание. — Он обернулся к Дебби и продолжал: — Представь, что ты не социолог, а инспектор. И родина уполномочила тебя проверить соответствие всех ирландских баров Петербурга нашему национальному духу. Вдруг здесь нет ирландского духа, а? Вдруг ирландское здесь только название? Вот ты, настоящий ирландец Илья Стогов, скажи: что в ирландских пивнушках самое главное?

— Наличие скидок для настоящих ирландцев? — предположил я.

— Нет. Извини, но из ирландцев я тебя исключаю. Как ничего не смыслящего в нашем национальном духе. В ирландских пивнушках главное — это fun. Как по-русски будет fun?

— Никак. В русском нет такого слова [27].

— Господи! Несчастная страна. Как же вы живете?

— Ты не понял, — сказал я. — У нас нет только слова. Сам fun у нас есть.

— А-а-а… Тогда проще. И какой же специфический fun предлагают посетителям в этом ирландском баре?

— Спросите лучше у Леши. Он здесь бывает чаще, чем я. Для меня ходить в «Долли» слишком дорого.

Ирландцы посмотрели на Осокина.

— Какой fun? — задумался он. — Н-ну, здесь бывают дартс-турниры.

— Извини, Алексей, но это не fun. Это развлечение для тупиц, — покачал головой Мартин. — Чего веселого в том, чтобы целый вечер кидаться в мишень детскими дротиками?

— Здесь бывают собачьи бои.

— Как это пошло, — фыркнула Дебби.

— Раз в неделю в «Долли» устраиваются конкурсы любительского стриптиза.

— Что это значит?

— Это значит, что любая девушка из зала может выйти и станцевать голой. Если получится красиво, ей могут дать премию — чуть ли не тысячу долларов… Иногда бывает и мужской любительский стриптиз.

— Нет, — покачал головой непреклонный Мартин. Роль уполномоченного Ирландской Республики по делам увеселений в барах Петербурга ему явно нравилась. — Такие развлечения имеются во всех ирландских пивнушках мира. А есть здесь что-нибудь особое? Что-то такое, чего нет нигде, а?