Так сказал он вслух. Но много неизреченного осталось в его сердце, ибо не мог он сам высказать глубокую тайну, ему одному ведомую.

Когда он вступил в город, весь народ вышел ему навстречу, и все приветствовали его в один голос.

Вышли вперед старейшины города и сказали:

– Не покидай нас. Ты был полуднем в наших сумерках, и твоя молодость даровала нам мечты.

Ты не чужой среди нас и не гость, а сын и возлюбленный наш. Не заставляй же наши глаза тосковать по твоему лику.

Жрецы и жрицы сказали ему: – Не дай волнам морским разлучить нас теперь и не дай, чтобы годы, которые ты провел средь нас, стали воспоминанием.

Ты блуждал средь нас, дух, и тень твоя озаряла светом наши лица.

Мы так любили тебя! Но молчалива и скрыта покровами была наша любовь.

А сейчас она громко взывает к тебе и открыто встает пред тобою.

Вечно было так, что глубина любви познается лишь в час разлуки.

Пришли другие и тоже просили его. Но никому не ответил он, а только склонил голову; и те, что стояли близ него, видели, как слезы капали ему на грудь.

Вместе с народом пошел он к большой площади перед храмом.

И вышла из святилища женщина. Аль-Митра было имя ее. Была она прорицательницей.

Он посмотрел на нее с глубокой нежностью, ибо она первая нашла его и поверила в него, когда он только появился в их городе.

Она приветствовала его словами: – Пророк Божий, устремляясь к запредельному, долго ты искал в далях свой корабль. И вот корабль твой прибыл, пора тебе отправляться.

Глубока твоя тоска по земле твоих воспоминаний и обители твоих сокровенных желаний; и любовь наша не свяжет тебя, как не удержат тебя и наши нужды.

Но мы просим тебя, чтобы перед разлукой ты сказал нам и дал вкусить от своей истины. Мы передадим ее нашим детям, а те – своим, и она не исчезнет вовек.

В одиночестве ты взирал на наши дни, и, бодрствуя, ты слышал, как мы смеялись и плакали во сне.

Потому открой нам нас самих и скажи нам все ведомое тебе о том, что лежит между рождением и смертью.

И ответил он:

– Народ Орфалеса, о чем еще могу я сказать, как не о том, что и сейчас томит ваши души.

Тогда просила аль-Митра:

– Скажи нам о Любви.

Он поднял голову, посмотрел на народ, и воцарилось молчание. Тогда он сказал громким голосом:

– Если любовь путеводит вас, следуйте за ней, хотя дороги ее трудны и тернисты.

Если она осенит вас своими крылами, не противьтесь, даже если вас ранит меч, скрытый в ее оперении.

И если любовь говорит вам, верьте ей, даже если ее голос рушит ваши мечты, подобно тому как северный ветер опустошает сад.

Ибо любовь венчает вас, но она вас и распинает.

Она растит вас, но она же и подрезает.

Она подымается к вашей вершине и обнимает ваши нежные ветви, трепещущие в солнечных лучах.

И она же спускается к вашим корням, вросшим в землю, и сотрясает их.

Как снопы пшеницы, она собирает вас вокруг себя.

Она обмолачивает вас, чтобы обнажить.

Она просевает вас, чтобы освободить от шелухи.

Она размалывает вас до белизны.

Она месит вас, пока вы не станете мягкими.

А потом вверяет вас своему святому огню, чтобы вы стали святым хлебом для святого Божиего причастия.

Все это творит над вами любовь, дабы вы познали тайны своего сердца и через это познание стали частью сердца Жизни.

Но если, убоявшись, вы будете искать в любви лишь покой и усладу, то лучше вам прикрыть свою наготу и, покинув гумно любви, уйти в мир, не знающий времен года, где вы будете смеяться, но не от души, и плакать, но не всласть.

Любовь дает лишь себя и берет лишь от себя.

Любовь ничем не владеет и не хочет, чтобы кто-нибудь владел ею,

Ибо любовь довольствуется любовью.

Если ты любишь, не говори: «Бог – в моем сердце», скажи лучше: «Я – в сердце Божием».

И не думай, что ты можешь править путями любви, ибо если любовь сочтет тебя достойным, она будет направлять твой путь.

Единственное желание любви – обрести саму себя.

Но если ты любишь и не можешь отказаться от желаний, пусть твоими желаниями будут:

Таять и походить на бегущий ручей, что напевает ночи свою песню.