Джебран Халиль Джебран
Шрифт:
Аш-Шааби [51] . Из книги «Жития царей»
Место действия – рощица гранатовых деревьев, тополей и орехов, окружающая старый уединенный дом, что стоит на полпути между истоком Оронта [52] и селением аль-Хермиль на северо-востоке Ливана.
Время действия – ранний июльский вечер 1883 года.
Действующие лица
Зейн аль-Абидин ан-Нехавенди, перс-дервиш сорока лет, известен как суфий [53] .
51
Аш-Шааби Лбу Амир ибн Шарахиль (642–723) – знаток Корана, собиратель и передатчик хадисов, законовед.
52
Оронт (аль-Аси) – река, берущая начало в горах Ливана, протекает по территории Сирии и Турции и впадает в Средиземное море.
53
Суфий – представитель суфизма, мистического течения в исламе.
Налжиб Рахме, ливанский литератор тридцати трех лет.
Амина аль-Алявийя, известная в тех краях как Дух Долины; возраст неизвестен.
Занавес подымается. Зейн аль-Абидин сидит в тени деревьев, подперев голову рукой, и концом длинного посоха чертит круги на земле. Немного спустя в рощу въезжает Наджиб Рахме верхом на коне; он спешивается, привязывает поводья к стволу дерева и, отряхнув пыль с одежды, подходит к Зейн аль-Абидину.
Наджиб Рахме. Мир тебе, господин мой!
Зейн аль-Абидин. И тебе мир! (Про себя.) Что до мира, то мы принимаем его, а вот по части «господина» не знаю, как быть.
Наджиб (осматривается). Здесь ли живет Амина аль-Алявийя?
Зейн аль-Абидин. Это одно из ее жилищ.
Наджиб. Ты хочешь сказать, мой господин, что у нее есть и другой дом?
Зейн аль-Абидин. У нее великое множество жилищ.
Наджиб. Я ее с самого утра ищу, но у кого ни спрашивал о ней, никто мне не говорил, что у нее не один дом.
Зейн аль-Абидин. Стало быть, ты с утра встречал тех, кто видит только глазами и слышит только ушами.
Наджиб (удивленно). Быть может, это и так, но все же скажи по правде, господин мой, здесь ли живет Амина аль-Алявийя?
Зейн аль-Абидин. Да, здесь порой живет ее тело.
Наджиб. А не знаешь ли ты, где она сейчас?
Зейн аль-Абидин. Она всюду. (Указывая рукою на восток.) Тело же ее странствует меж теми холмами и долами.
Наджиб. Вернется ли она сюда сегодня?
Зейн аль-Абидин. Даст Бог, вернется.
Наджиб (садится на камень перед Зейн аль-Абидином и пристально смотрит на него). Судя по бороде, ты, видно, перс?
Зейн аль-Абидин. Да, родом я из Нехавенда, вырос в Ширазе, учился в Нишапуре, много странствовал по белу свету, но где бы я ни был, всюду я чужой.
Наджиб. Все мы везде чужие.
Зейн аль-Абидин. Нет, уж поверь мне. Много всякого народу я перевидал и с кем бы ни заговорил, всяк был доволен своим окружением, искал радости в ближних и отказывался от мира ради того тесного пространства, которое для него – весь мир.
Наджиб (удивляясь речам собеседника). Господин мой, ведь человек по природе своей склонен любить отчий край.
Зейн аль-Абидин. Люди по природе ограниченные склонны любить в жизни ограниченное. Человек со слабым зрением видит не дальше чем на локоть тот путь, по которому ступает, и не больше чем на локоть – стену, о которую опирается.
Наджиб. Не всякому дано постигнуть жизнь во всей ее полноте. Тщетно ждать от человека со слабым зрением, что он увидит едва заметное вдали.
Зейн аль-Абидин. Верные слова, ты хорошо сказал. Тщетно ждать доброго вина от незрелого винограда.
Наджиб (после минутного молчания). Послушай, господин мой, уж который год я слышу рассказы об Амине аль-Алявийе. Рассказы эти так глубоко врезались мне в сердце, что я решил непременно встретиться с нею, постараться понять ее и познать ее сокровенные тайны.
Зейн аль-Абидин (прерывает его). Сыщется ли в мире сем человек, способный постичь тайны Амины аль-Алявийи? Найдется ли человек, способный странствовать по дну морскому, словно он прогуливается по саду?
Наджиб. Прости меня, господин, я не то хотел сказать. Без сомнения, не в моих силах постичь тайное тайных Амины аль-Алявийи, но я льщу себя надеждой услышать от нее рассказ о том, как она вступила в Ирам Многоколонный.
Зейн аль-Абидин. Тебе одно только и остается, что встать подле врат ее милосердия, и, ежели они распахнутся перед тобой, считай, ты достиг искомого, а ежели не раскроются, то вини в том себя.
Наджиб. Как понять мне твои последние слова, господин?
Зейн аль-Абидин. Они означают одно: Амина аль-Алявийя знает людей куда лучше, чем они – самих себя. Ей достаточно бросить взгляд, чтобы увидеть все, что лежит на их совести, владеет их сердцем и духом. Ежели она сочтет тебя достойным разговора с нею, то заговорит с тобой, а ежели нет – так не обессудь.
Наджиб. Что же мне такое сказать или сделать, чтобы удостоиться чести услышать ее историю?
Зейн аль-Абидин. Не думай, что какое-то твое слово или дело приблизит тебя к ней, ибо она не станет вслушиваться в то, что ты говоришь, и не взглянет на твои дела. Нет, она услышит ухом своего уха неизреченное тобою и увидит глазом своего глаза не содеянное тобой.