В связи с этим вспоминается один случай. На пути выдвижения батальонной колонны выбрали удобное место и организовали засаду. Через дорогу протянули длинную веревку, вернее, несколько связанных строп, а в кювете на противоположной стороне один конец привязали к огромной, заранее срубленной ветке. Ждать «противника» долго не пришлось. Вдалеке показался одиночный радийный «газик», с двумя высокими антеннами, которые плавно раскачивались из стороны в сторону. Кто-то из командиров, подумал я. Как только «газик» подъехал к месту засады метров за двадцать, несколько разведчиков вытащили этот огромный сук на дорогу и перекрыли ее. Машина, естественно, резко затормозила. Я с группой захвата рванулся к машине. Резко открываю дверь со стороны старшего и громко кричу: «Вы в плену!» Из машины важно вышел командир полка полковник Панарин и стал материться: «Да как ты посмел меня останавливать, туды твою мать». Потом много неласковых слов в адрес моих разведчиков. Но мы от машины не отходим, держим ее в плотном кольце. Я продолжаю: «Вы по условиям учения захвачены в плен». Он опять мне: «Лейтенант, да пошел бы ты…» — и на армейском языке, популярно мне объясняет тот маршрут, по которому я должен пойти. Петров, мой заместитель, мне на ухо шепчет, сзади идет колонна. Через несколько минут картина может резко измениться. И нам пришлось быстро убегать за ближайшие холмы. Там стояли замаскированные наши БРДМ. Да, в боевой обстановке мы бы не стали с чужим командиром полка церемониться. Скрутили и уволокли куда надо. И сверлили бы дырки на мундирах для орденов. Позднее, в конце учения, на разборе он увидел меня, подошел, поздоровался и говорит: «Все нормально, разведчик, это я от колонны далеко оторвался, а так бы ты меня хрен взял». А я про себя подумал, колонну мы бы из-за холмов да из пулеметов и ушли бы спокойно. На второй день в нашу засаду влетел и начальник разведки полка капитан Королев. Тот самый Королев, который до недавнего времени был командиром нашей дивизионной разведроты. Однако на «газике» наше немудреное препятствие он все же сумел объехать, водитель у него классный. Конечно, наши БРДМ по сравнению с радийным газиком выглядят неуклюжими черепахами. Пришлось дорогу перекрыть БРДМ, но водитель и здесь оказался на высоте. Мы тогда ему вслед из пулемета холостыми патронами. Он остановился, вышел из машины. «Скрынников, ну как я вас кинул?» А я ему в ответ: «А как пулемет». Он рассмеялся, закурил. Некоторое время пробыл с нами, потом уехал в какой-то батальон. Мы с барханов проследили за его маршрутом, а когда стемнело, моя и группа Сулимова пешком всю ночь беспокоили оборону «противника». Провоевали всего трое суток. За свои бессонные ночи, проведенные на учении, заработали от генерала Калинина благодарность. На этом для нас учение закончилось, а шеф напомнил о порядке, который должен сохраняться во время совершения марша.

Из района учения мы своим ходом убыли в Фергану. Ближе к обеду наша колонна прибыла в автопарк. Здесь дежурный передал Череднику, чтобы тот срочно явился в кабинет полковника Симонкова, заместителя командира дивизии по воздушно-десантной подготовке. Пока Пидник руководил обслуживанием техники, вернулся и Чередник, причем в приподнятом настроении, мы это сразу подметили. «С завтрашнего дня начинаем подготовку к десантированию БРДМ из самолета «Ан-12». Месяц отвела нам Москва». В принципе, швартовку БРДМ мы, по крайней мере офицеры, давно освоили. Раньше эти занятия были обычным явлением программы боевой подготовки, а сейчас необходимо технику готовить по-боевому, на десантирование. Тренировались с утра до вечера. Все же настал тот день, когда первую машину загрузили в самолет на десантирование. Это была машина моего взвода из учебно-боевой группы. За свою долгую службу она всего натерпелась. Побывала в арыках, горела, и вдобавок ко всему двигатель какой-то механик запорол. Вот и сейчас решили нацепить на нее парашюты и сбросить с самолета. Нас вместе с Чередником было четыре человека, которые должны были десантироваться вслед за БРДМ. Это было новшеством в войсках, тем более прыжок вслед за техникой.

Последние проверочные штрихи узлов крепления машины в грузовой кабине офицерами воздушно-десантной техники и полная готовность к полету. Люк закрылся. В грузовой кабине стало темно. Мы разместились в гермокабине, все сиденья в грузовой кабине перед загрузкой машины были убраны. Взлет. Пару кругов самолет сделал над Ферганой. Груз тяжелый, надо набрать необходимую для выброски высоту. Через иллюминаторы увидели на земле давно уже знакомые для нас ориентиры. Сейчас самолет будет заходить на боевой курс. По команде техника вышли в грузовую кабину. Сиротливо стоит наша машина, вся увешенная грузовыми парашютами. Открывается люк, кабина наполняется светом, и сразу как-то становится уютнее. Мы подошли почти вплотную к машине. Вот сорвался и ушел под хвост самолета вытяжной парашют, и БРДМ стала медленно двигаться клюку. Мы идем вплотную за ним. И вдруг машина падает в бездну. Самолет, освободившись от груза, подпрыгивает вверх, нас моментально прижимает к полу кабины, еле удерживаемся на ногах. И тотчас дружно бросаемся за машиной. Пока проходила стабилизация падения и раскрывался мой парашют, успел проследить за процессом последовательности работы грузовых парашютов. Когда купола от рывка встряхнулись, около них образовалось целое облако пыли. Как мы ни старались тянуть стропы, боевая машина приземлилась раньше нас и очень благополучно. К месту приземления БРДМ подъехали офицеры из состава комиссии, среди них был и полковник Солнышкин из Москвы. Члены комиссии скрупулезно осмотрели парашютную систему и пришли к единому мнению: «Грузовые парашюты и узлы крепления в заводских доработках не нуждаются». Второй прыжок вслед за техникой для нас уже не был неожиданностью, особенно при выходе техники из самолета. На этот раз число людей было увеличено до шести, им заранее все подробно объяснили. Как только БРДМ стала проваливаться в бездну, мы ноги пружинили и более мягко почувствовали бросок самолета вверх. И тут же хором бросились под хвост самолета. На этот раз мы были совсем рядом с огромными куполами, внизу которых мирно раскачивалась БРДМ. И на этот раз все прошло гладко. Третья выброска была заключительным аккордом и прошла так же успешно, как и две предыдущие, что и позволило комиссии сделать положительное заключение о своей работе. Вот так мы, ферганские разведчики, первые из разведчиков Воздушно-десантных войск освоили десантирование БРДМ из самолета «Ан-12». В те годы на учениях десантировали только «АСУ-57», автомобили «ГАЗ-66» и «ГАЗ-69».

Только улеглись солдатские разговоры и шутки про десантирование БРДМ, роте снова доверили освоить еще одно новшество, связанное с людскими десантными парашютами: чтобы стабилизирующий парашют далеко не улетал от места приземления парашютиста, стали его привязывать к основному куполу. И парашютист после выполнения работы в воздухе больше самостоятельно не парил, а оставался с основным куполом. Вот эту тряпочную, но тогда очень нужную систему мы опробовали. Больше после приземления десантнику не нужно было бегать по всей площадке в поисках стабилизирующего парашюта. А как было тяжело разыскать этот парашютик ночью. Иногда при дележке этого парашютика между десантниками происходили потасовки. Часто их порывами ветра уносило далеко, они терялись. Если взять эти потери в масштабе всех войск, то, по всей видимости, сумма была бы приличной. Мы много совершили прыжков с этим незатейливым приспособлением с разных высот.

Прыжки еще продолжались, а меня уже ждала приятная новость. Ротный в июле мне предоставил очередной отпуск. Кто составлял график отпусков, не знаю, но мне повезло. Правда, Ваньку взводного, как правило, в отпуск отправляли поздней осенью или зимой. Но радость вскоре прошла из-за долгих мытарствах по вокзалу в поисках билета. По совету друзей набрался наглости и зашел к военному коменданту. Дал он мне бронь на билет, но только в общем вагоне. Я и этому был рад, но когда с трудом протиснулся в вагон, пришел в ужас. Все места заняты, проход завален мешками и тюками. Кое-как протиснулся в середину вагона и присел на краешек скамейки. Неужели так мне придется находиться в течение трех суток? Кругом духота, запах немытых тел и острых специй. Через некоторое время я сам стал потным. Доехал до Ташкента. Подошел к проводнику и попросил его найти спальное место. «Давай десять рублей», — и ушел в соседний вагон. Через несколько минут вернулся. «Забирай вещи, пойдем со мной». Сделал он мне место в плацкартном вагоне на верхней полке. Ну, это куда ни шло. Все же свое место. Вот в таких комфортных условиях доехал до Москвы. Далее проблем не было. Отпуск провел весело, погода была хорошая. Несколько дней погулял в Гомеле у своих родственников, а заодно купил билет до Ферганы. Из отпуска возвращался, как белый человек, в купейном вагоне, а через несколько дней со взводом убыл на полевой выход разведчиков.

Как и раньше, разведывательные подразделения дивизии сосредоточились в учебном центре. Первые два дня были соревнования между разведподразделениями, на этот раз достаточно жесткие. По словам Пантюшенко, подготовка разведчиков заметно улучшилась. Отсюда И результат соревнований. На мой взгляд, летний полевой выход был несколько труднее, но и намного интереснее зимнего. Через два дня подразделения, выполняя учебные задачи, двинулись в сторону гор. Маршруты разведывательным группам планировались таким образом, чтобы избегать пересечения бахчевых плантаций. Но беда состояла в том, что их в Ферганской долине было великое множество. Соблазн был настолько велик, что крюк в два-три километра для молодых и здоровых парней ничего не составлял. Конечно, чтобы избегать скандалов с местным населением, старались на бахчевых плантациях не вредничать. Кишлачные узбеки сами угощали солдат, но для некоторых угощение было неинтересно. Хотелось взять не то, что дают, а то, что нравится. Да и Пантюшенко за самовольное отклонение от маршрута по головке не гладил. Поэтому, проходя около бахчи, мы старались работать осторожно, «по-боевому». Вели наблюдение, устанавливали место сторожа, а затем делали свое черное дело и старались скрытно уходить. Выходили на свой маршрут и продолжали друг с другом «воевать». Когда возвращались на базу, солдатскую кашу разнообразили дынями, арбузами и виноградом. Жалоб на нас от местного населения не поступало, по крайней мере нам старшие начальники об этом не напоминали.

Отработав тактические занятия в пустынной местности, мы постепенно втягивались в предгорье, в течение нескольких суток проводили занятия на этой местности. Затем поднимались выше в горы. Разведчики чирчикской и ошской рот размещались лагерем перед входом в ущелье на живописном пятачке. Выше по ущелью в районе полутора километров размещался альплагерь «Дугоба» союзного значения. Вот рядом с этим лагерем, только на противоположном берегу бурной горной речки, разбили лагерь мы и разведчики ферганского полка. Вокруг лагеря высокие, красивые горы, поросшие арчовыми рощами, а если смотреть на юг ущелья, увидишь высоченные горы со снежными шапками и ледниками. Вот в этих красивых местах занятия с нами проводили настоящие мастера альпинизма. Этому есть своя предыстория знакомства разведчиков и альпинистов. В свое время альпинист, офицер-десантник Сентищев свел разведчиков и альпинистов. Сам он не один отпуск провел в горах. Идея организовать с разведчиками занятия по горной подготовке командованию дивизии понравилась. На первых полевых выходах в горах он сам активно проводил занятия с разведчиками. Позднее он передал, а если быть более точным, переложил на плечи альпинистов подготовку разведчиков для действий в горных условиях. Сам уже будучи офицером оперативного отдела штаба дивизии, Сентищев был загружен разработкой штабных документов, и для любимого дела времени практически не было. Заочное обучение в Военной академии им. Фрунзе также не оставляло свободного времени. Поэтому горы на неопределенное время пришлось отложить, но видеть он их мог каждое утро, идя на службу. Правда, издалека. Это были горы со снежными шапками и ледниками. Разведчики ему были благодарны за то, что он свел их с такими замечательными и так нужными для военного дела людьми. Это были, как мне тогда на первый взгляд казалось, больные горами люди. Позднее мои взгляды изменились. Этих бескорыстных, преданных своему делу людей мы уважали долгие годы, правда, в конце семидесятых произошли всем известные афганские события, которые, в нашему большому сожалению, и поставили точку в занятиях по горной подготовке.

Так вот занятия с нами проводили мастера альпинизма, начальник альплагеря Несповитый, альпинисты Балинский, Семенов, Кузнецов и Крылов. Все, кроме Несповитого и Семенова, проживали в других городах Советского Союза. В основном они были преподавателями в высших учебных заведениях, а Кузнецов занимал должность директора Рижского судоремонтного завода. Каждый год они приезжали в лагерь, где и совершенствовали свое мастерство. Эти люди с большим удовольствием передавали свой богатый, накопленный годами опыт молодым альпинистам. Учили и нас азам горной подготовки. С большим терпением, доходчиво они рассказывали, показывали, как нужно вязать узлы, вбивать крючья в горную породу, как оказывать страховку товарищу, а также учили другим премудростям поведения в горах. В конце обучения они вместе с нами совершали восхождение на не очень сложную вершину. Как правило, утром уходили, а к вечеру возвращались в лагерь. Они все имели титул «снежный барс», это очень круто для альпиниста.