Дня через два в Кабул нагрянул Соколов, заместитель министра обороны, со своей многочисленной свитой и внес ясность относительно нашего нахождения в Афганистане. Информация, которая исходила от оперативной группы Минобороны, была следующего содержания: вся группировка советских войск, в том числе и десантники, остаются в Афганистане надолго. Такая новость нас очень огорчила. В разговорах между собой мы здорово ругали наше родное правительство за его ошибочное решение. Ни доблести, ни боевой славы от такой войны нашей могучей и непобедимой армии не прибавлялось. Нет сомнения в том, что войска прибыли с одной целью — навести порядок в этой стране, не участвуя в боевых действиях, а, освободив афганскую армию от охранных действий, дать ей возможность воевать с оппозицией. Правда, к этому времени армия была близка к деморализации и выполнить в полном объеме те задачи, которые ей предписывались, уже не могла.

Оперативная группа со штабом армии наметила порядок дальнейшего пребывания войск в Афганистане. Во-первых, утвердили зоны ответственности дивизий, бригад и отдельных полков. Все соединения и части армии разместились гарнизонами в крупных городах провинции Афганистана. Второе, они стали думать о том, как остановить приток оружия из-за границы, особенно из Пакистана. Хотя, по большому счету, оружие из-за границы поступало и до нашего вторжения. Правда, сегодня его поток значительно увеличился, поэтому и нужно было поспешно предпринять меры по пресечению его поступления в страну. Решили минировать тропы, по которым идут караваны с оружием. Для этого привлекли саперов-десантников. После первых бомбежек и минирования троп проход караванов на некоторое время прекратился. Но только на время. Затем местные жители нашли в горах другие тропы, и караваны снова двинулись в Афганистан. Саперы эти тропы снова стали бомбить и минировать.

В учет жертвы среди мирных жителей не брались, а они были. Так продолжалось до весны. Караванщики находили новые тропы, а мы бомбили и минировали. Конечно, положительный момент в этом был, но очень уж дорогостоящий, который не оправдывал поставленной цели. Руководил этой операцией генерал армии Ахромеев. Одним словом, от этой затеи позднее отказались. Ведь все тропы в горах, которые вели в Афганистан, не заминируешь и не разбомбишь. Да и мирные люди через границу по этим тропам шастают целыми днями. В-третьих, на мой взгляд, оперативная группа нанесла вред боеготовности нашей дивизии. По их «умному» указанию у комдива забрали три батальона, по одному от каждого парашютно-десантного полка, а это практически полк без подразделений усиления и обеспечения. Один батальон отправили в Шиндант к границе Ирана, где дислоцировалась 5-я мотострелковая дивизия. Второй — в Кандагар, там размещалась мотострелковая бригада, а третий — в провинцию Кунар на границу с Пакистаном. Естественно, пехотные командиры десантников бросали на выполнение самых тяжелых и ответственных задач. Дырки нами затыкали. На этом грабительские действия опергруппы в отношении десантников не закончились. Они отдали указание выделить тридцать боевых машин и отправить их в Кандагар для десантно-штурмового батальона. Вдобавок для своей охраны и сопровождения требовали непременно десантников, а еще лучше разведчиков. В группе было полно генералов армии, был один маршал авиации Колдунов. На первых порах дивизионные разведчики занимались их охраной и сопровождением. Потихоньку я с согласия комдива разведчиков заменил на десантников парашютно-десантных рот, старики этой подмены и не заметили.

Военно-политическая обстановка в стране заметно осложнилась. В конце февраля в Кабуле оппозиция вывела народ на улицу. В течение двух дней в городе было не очень уютно. Правда, надо отдать должное правоохранительным органам, это выступление было жестоко подавлено. Как всегда, пострадали простые граждане, которые поддались на агитацию оппозиции. Среди них много было студентов. В дневное время в городе был обстрелян автомобиль коменданта. Водитель Денисенко смертельно ранен. Ночью в сторону боевого охранения была выпущена мина, которая разорвалась, не достигнув цели. Все эти случаи настораживали нас и наводили на мысль, что боевых действий не избежать.

По прошествии десятков лет, просматривая телевизионные передачи, связанные с Ираком и Афганистаном, становится все труднее сдерживать свои эмоции. Сразу вспоминаются годы, проведенные в той далекой стране. Тогда против нас ополчилось полмира, но главную роль играли США. В страну нескончаемым потоком шло оружие, военная амуниция, доллары, иностранные наемники и инструкторы. Несмотря на огромную помощь оппозиции из-за границы, наши солдаты держались стойко. Войска полностью контролировали свои зоны ответственности. Душманы себя вольготно не чувствовали, в том числе и Масхуд в своем ущелье.

В последних числах февраля 1980 года обстановка в стране резко обострилась, особенно в провинциях, находящихся в непосредственной близости с Пакистаном. Наиболее тяжелое положение сложилось в провинции Кунар. Горно-пехотный полк вышел из повиновения. Часть солдат разбежались по домам, основная часть полка перешла на сторону мятежников.

Военный городок полка размещался в Асмаре и прикрывал основное направление на Кабул. Дорога на Кабул осталась без прикрытия. В связи с создавшейся обстановкой в штабе армии была разработана операция по окружению и разоружению мятежного полка. Офицеры-операторы нарисовали красные стрелы на топографических картах, которые со всех сторон охватывали мятежный полк, а рядом, топографический знак — высадка воздушного десанта, даже было предусмотрено прикрытие наших подразделений со стороны Пакистана. Определены объекты, по которым удар нанесет боевая авиация. Жирно выделен маршрут, по которому будет выдвигаться из Джелалабада мотострелковый батальон, усиленный танковой ротой для совместных боевых действий с десантниками. План был готов, смотрелся он красочно и убедительно. Командование армии план операции тут же утвердило. На подготовку к операции было предусмотрено два дня. Это были нереальные и даже смешные сроки для подготовки десантников к бою. Тем более подготовка людей для боевых действий в горах, которые там никогда не были. В данной ситуации стоит отметить и беззубость Рябченко, который не возразил Тухаринову и не доказал ему, что отведенные сроки подготовки нереальны. Да и сама подготовка личного состава проходила в тени, без привлечения начальников служб дивизии. Петряков был старшим группировки десантников, а его заместителем — Шеметило. Вот они и крутились вместе с батальоном, готовя личный состав к действиям в горах. Эти двое и были единственными, кто бывал во время службы в ферганских горах. Во второй половине последнего дня подготовки к проведению боевой операции батальон 317-го полка вывезли на северную окраину аэродрома к горе Ходжа-Бурга. Личный состав поднялся до середины горы в ротных колоннах. Постепенно начали сгущаться сумерки. Последовала команда: «Стой», и уже в сумерках батальон спустился с горы. На этом занятия в горах закончились, люди затемно прибыли в расположение полка. После ужина дополучили необходимое количество боеприпасов, и личному составу разрешили отдыхать. Какие Сны ребята видели в эту ночь, им одним известно, но думаю, что тревожные. Они еще не предполагали, что Их ждет завтра. Многие думали, что это просто подготовка к ответственным учениям, некоторые позже в разговоре со мной так и скажут.

Настало утро. Завтрак. Построение батальона, где командиры еще раз должны убедиться в готовности своих подчиненных к боевым действиям. Связисты проверили связь. Вроде бы все готово к вылету. Для выполнения задачи привлекалось триста человек. Солдаты себя так и называли, нас всего было «триста спартанцев». Командовал батальоном майор Кустрье. Офицер большой отваги и мужества. Батальону был придан взвод полковой разведроты и отделение саперов. Последнее напутственное слово командира полка, и личный состав начинает посадку на автомобили для убытия на аэродром. На аэродроме около вертолетов их уже дожидались Петряков и Шеметило. Им тоже хочется перед отлетом что-то хорошее сказать личному составу. В это утро мы, офицеры, находясь около палаток штаба дивизии, видели, как более двух десятков вертолетов поднялись в воздух и взяли курс на восток. После завтрака я с дивизионными разведчиками убыл к горе Ходжа-Раваш на занятие, отрабатывали вопросы тактики действий в горах в комплексе с огневой подготовкой. Гора Ходжа-Раваш стала для разведчиков своеобразным полигоном, где они ежедневно оттачивали вопросы огневого соприкосновения в горах. Комар со временем занятия усложнял, и это шло только на пользу разведчикам. К обеду вернулся к себе в штаб и заглянул в палатку оперативного дежурного, чтобы поинтересоваться, как ведут себя в горах наши «триста спартанцев». В палатке за столом оперативного дежурного находился комдив. Он явно был не в настроении. Вдруг раздался телефонный звонок, и Рябченко вздрогнул, как будто боялся этого звонка. Проскуряков, оперативный дежурный, поднял трубку и тут же ее передал командиру дивизии. Лицо помрачнело. Тихонько спросил у оперативного: «Что-то случилось?» — «В горах идут боевые действия. Бой непредвиденный, тяжелый, исход не в нашу пользу. На этот час имеются погибшие и раненые», — ответил оперативный дежурный. «А где танки с пехотой?» — «На дороге, по которой они двигаются, много завалов, это затрудняет движение. Наши там дерутся с мятежниками один на один, а пехота пока помочь не может». В этот момент Рябченко положил трубку, молча посмотрел на меня. «Хреново дела складываются в районе боевых действий, разведчик», — сказал он.

На этот час уже больше десяти погибших. Комдив встал из-за стола и, выходя из палатки, на ходу бросил мне: «Скрынников, ты тоже оставайся здесь, вместе отслеживайте обстановку в горах». После ухода комдива в палатку зашел Соколов, замначальника оперативного отдела, и с ходу спросил: «Валера, где карта? Командир приказал боевые действия батальона нанести на карту. Давай сюда журнал боевых действий». Вместе стали домысливать, как могли складываться боевые действия после высадки из вертолетов.