В Летнем дворце церемонии соблюдались менее строго, чем в Зимнем, но заполнять книгу все равно было необходимо. Поэтому, едва государь покинул императрицу, коленопреклоненный евнух из Палаты важных дел дважды осведомился, что ему следует записать, и когда во второй раз услышал «уходи!», стукнулся головой об пол.

— Чего тебе надо? — молвил удивленный император.

— Эту книгу каждый день требует к себе вдовствующая императрица, — ответил евнух. — Сейчас ваше величество провели у государыни подряд две ночи, а я вынужден оставить в книге обе графы пустыми. Старая императрица снова будет гневаться. Нижайше прошу ваше величество подумать об этом!

Император изменился в лице.

— Как ты смеешь вмешиваться в мои дела?!

— Это вовсе не моя дерзость, а священный приказ вдовствующей императрицы! — ответил евнух.

Гуансюй, который и без того весь кипел от злобы, пришел в страшную ярость при вести о том, что тетка старается подавить его с помощью своих указов. Не раскрывая рта, он с силой пнул евнуха ногой. Тот, схватившись за голову и недовольно бормоча, опрометью бросился в сторону.

Как на грех, в этот самый момент к императору, виляя хвостиком, подбежала крошечная болонка, за которой смотрел младший евнух из зала Яшмовой волны. Болонка была очень красивой, умной, и Гуансюй часто в свободное время ласкал ее у себя на коленях. Животное плохо разбирается, в каком настроении человек, поэтому она по привычке прыгнула на колени государя. Взбешенный император заорал: «Паршивая тварь!», схватил ее и с силой швырнул на землю. Не выдержав такого удара, нежная собачка жалобно пискнула, несколько раз перевернулась, вытянула лапки и издохла.

При виде мертвой болонки император почувствовал некоторое угрызение совести, но делать было нечего, собака уже испустила дух. Государь нахмурился, и тут в нем проснулось мальчишеское озорство. Он подозвал к себе евнуха, отдал ему соответствующее распоряжение, и на следующее утро, перед самым уходом из дворца государыни, сыграл с ней описанную выше шутку, чтобы хоть как-то отомстить за испытанное им самим унижение.

За хлопотами первая половина дня прошла у него быстро. Когда наступило время ужина, евнухи, уже понявшие, что государь не отправится сегодня во дворец императрицы, опустились перед ним на колени, держа на головах серебряные подносы с бирками, на которых были написаны имена конкубин и наложниц. Гуансюй перевернул бирку с именем Бао и приказал немедленно позвать ее. В Летнем дворце правила были не такие, как в Зимнем: евнуху не вменялось в обязанность доставлять наложницу на спине, не требовалось и специальных переодеваний. Через какие-нибудь четверть часа евнухи ввели в императорские покои грациозную Бао. Совершив необходимую приветственную церемонию, наложница встала рядом со столом и начала подавать государю еду. Затем она взглянула на него и, не разжимая рта, засмеялась. Император покраснел.

— Почему ты такая радостная? — смущенно спросил он.

— Я рада за вас, ваше величество, ведь вам удалось наконец испробовать свежий плод!

Император посмотрел на кушанья, расставленные в три ряда на столе. Здесь было больше ста блюд, но свежие фрукты отсутствовали. Мало того, блюда, стоявшие чуть поодаль, явно попахивали. Он понял, что Бао ревнует, и вздохнул:

— Никакой радости я не испытал, только злился, так что напрасно ты меня упрекаешь! Садись, поедим лучше вместе, пока никого нет!

Молоденький евнух принес скамеечку и поставил ее рядом с императором.

— Однако вы изволили злиться целых три дня! Можно сказать, что вашему величеству пришлось сыграть пьесу «Чжоу Юй [310] трижды приходит в ярость»! — засмеялась Бао, усаживаясь на скамеечку.

— Не веришь? Тогда поучись у моей тетки каждый день просматривать книгу записей!

Бао изумилась:

— Как? Старая императрица ежедневно следит за тем, что мы делаем?

Гуансюй встревоженно огляделся по сторонам и приказал евнухам выйти.

— Мне будет прислуживать наложница, а вы не нужны! — прибавил он.

Евнухи не посмели ослушаться приказа государя. Тут только император рассказал Бао о словах евнуха из Палаты важных дел и о той шутке, которую он сыграл с императрицей.

— Старая государыня и в самом деле чересчур забывчива! — произнесла Бао. — На словах передала власть вашему величеству, а по существу никакой свободой вы не пользуетесь! Теперь изволила добраться до вашей постели! Не удивительно, что ваше величество так рассердились! Боюсь, однако, что эта шутка может стоить вам слишком дорого. Императрица вряд ли снесет оскорбление, старая государыня наверняка за нее вступится, и тогда поднимется такой скандал, что ни один человек во дворце не сможет жить спокойно!

— Мне кажется, что даже танская У Цзэтянь не может сравниться с моей теткой в коварстве и жестокости! — запальчиво молвил государь. — Недаром она велела художнице нарисовать картину «Императрица У Цзэтянь в полном облачении принимает сановников» и повесить ее на видном месте. Это явная попытка запугать меня!

— Рассказывают, что У Цзэтянь была перерождением одного из бодисатв, поэтому она и сумела совершить столько неслыханных дел, — промолвила Бао. — У нашей старой государыни тоже есть своя история, ваше величество знает о ней?

— Нет, а откуда она известна тебе?

— Эта удивительная легенда родилась тогда, когда старую императрицу впервые ввели во дворец, — ответила Бао. — Евнух Коу Ляньцай слышал ее от одного отставного придворного. Коу тайком передал ее моему евнуху Гао Ваньчжи, отсюда и я узнала о ней.

— Что же это за легенда? Расскажи!

— Вот что мне рассказали. При императоре Даогуане каждую осень в провинции Жэхэ устраивалась грандиозная облавная охота. Однажды Даогуан вместе со своими сыновьями и придворными выехал бить зверей. Вдруг на полдороге ему встретилась огромная белая лисица, которая, вытянув передние лапы и склонив до земли голову, преградила путь коню императора. Даогуан схватил драгоценный лук, вложил стрелу и хотел выстрелить, но в этот момент наследник престола — будущий император Сяньфэн — подъехал к нему и сказал: «Ваше величество, видимо, слава о вашей мудрости и добродетели распространилась так широко, что вам выражают покорность даже звери. Поэтому они и послали вам навстречу эту старую лисицу, которая целое тысячелетие занималась самоусовершенствованием и достигла высоких ступеней познания. Умоляю, не убивайте ее!»