Шрифт:
— Вы лишь немного простудились! — возразил Чжуан. — Стоит принять лекарство, и все пройдет. Надеюсь, что вы, учитель, поторопитесь выехать, чтобы успокоить ваших друзей, томящихся в ожидании!
Говоря это, Чжуан Хуаньин огляделся и вдруг увидел, что из-под подушки выглядывает лист почтовой бумаги, сплошь испещренный именами и обращениями. Все они, согласно правилу, начинались с красной строки, но выглядели довольно странно: вместо обычных обращений — «уважаемый господин», «ваше степенство», «почтенный учитель» и так далее — перед каждым именем стояло слово «глупец».
Чжуан изумился, хотел повнимательнее прочесть сей удивительный список, но в этот момент заметил, что от круглых ворот, перешептываясь, крадутся двое людей. Не успел Ли Чжиминь и слова сказать, как дверная занавеска распахнулась. Воистину:
Слой пыли в десять сажен высотой, Возможно, заметет героя след [231] , Быть может, за печальной занавеской Скрывается талантливый поэт! [232]231
Героя след. —Имеется в виду удалец Ван Второй.
232
Поэт. —Имеется в виду Ли Чжиминь.
Если хотите знать, кто были пришельцы, прочтите следующую главу.
Глава двадцатая
ИЗ-ЗА ОДНОГО ЛИСТА БУМАГИ ПРОПАДАЕТ ВОСЕМЬСОТ ЛИ ЗЕМЛИ. МАЛЕНЬКИЙ ЯЗЫК ГУБИТ ЧЕЛОВЕКА, ИЗВЕСТНОГО ВСЕЙ ПОДНЕБЕСНОЙ
В гостиную вошли Юань Сюй и Сюнь Чуньчжи. Увидев Ли Чжиминя, лежащего на кушетке, они остановились в замешательстве.
— Оказывается, почтенный новорожденный в самом деле болен!
— А вы что, даже болеть мне не разрешаете? Возмутительно! — проворчал Ли Чжиминь.
Тут только вошедшие заметили Чжуан Хуаньина и поздоровались с ним.
— А я знаю, чем болен почтенный Чжиминь! — продолжал Юань Сюй.
— Ты все знаешь! — с суровым выражением лица воскликнул старик.
Юань со смехом продекламировал:
— Болезнь нашего мудреца — есть бедность, а не болезнь! Недуг бедности лечится только подношениями. Подношение придет от хунаньца. Кто этот хунанец? Он — Чжуан Чжидун!
Старик недовольно засопел:
— Что это вы о нем вспомнили? Он такой же глупец, как и все!
Он быстро поднялся и, теребя бородку, прочел нараспев:
Жалованья щедрого добившись, Старый друг мой весточки не шлет, Я же, разоренный, голодаю, Чахну от нужды и от забот!— Уважаемый новорожденный, не делайте резких движений! — произнес Сюнь Чуньчжи. — Не забывайте, что вы больны, а то еще, чего доброго, упадете от слабости!
Старик поспешно сел и велел мальчику-слуге принести лекарство.
— Дорогой Чуньчжи, вы совсем не понимаете шуток! — сказал Юань Сюй. — Господин Ли Чжиминь вовсе не болен! — Он вышел на середину комнаты и громко произнес: — Вставайте, уважаемый Чжиминь. У меня есть письмо к вам.
Ли Чжиминь недоверчиво усмехнулся, но все-таки встал.
— Опять этот дьявол задумал что-то недоброе! Какое еще письмо?
Несмотря на свою тщедушность, старик выглядел очень живым и бодрым. Походка у него была уверенной, и Чжуан Хуаньин догадался, что Ли просто притворяется.
— Так состоится сегодня торжество в саду «Лежащих облаков»? — тихо спросил он у Сюнь Чуньчжи.
— Вы же видите, как своенравен этот старик! — улыбнулся Сюнь. — Пока его десять раз не попросишь, ни за что не согласится. А ведь сам хочет!
Тем временем Юань Сюй показывал старику письмо и говорил, что какой-то господин по случаю дня рождения Ли Чжиминя преподносит ему две тысячи серебряных лян. Пока Чжуан размышлял над тем, кто этот неизвестный благодетель, Ли Чжиминь приблизился к нему и со смехом молвил:
— А я-то думаю: что это за знаменитый каллиграф, который так красиво умеет писать письма! Оказывается, Чжуан Чжидун!
Тут в комнату вошел мальчик-слуга. В одной руке он держал лекарство, в другой — конверт в форме сердца.
— Лекарства не надо! — отмахнулся старик. — Что это у тебя в руке?
— Сказали, что от господина Чэн Юя. Он очень просит вас поскорее пожаловать в сад «Лежащих облаков»!
Ли Чжиминь нетерпеливо вырвал из рук мальчика конверт, вскрыл его и увидел стихи:
«Распустил цветы украдкой Ветер свежий; В тех цветах — ваш милый образ. Где же вы? Раскрываются бутоны — Мы встревожены: Господин все не приходит, Что же он? Трое нас. Жемчужин даже Краше мы. Ждет вас персик долголетья Яшмовый. Пусть вас фениксы коснутся Крыльями. Не томите нас! В беседке у перил мы.