– Безумец, – прошептал Мананнан, потом прибавил громко: – Пойдем отсюда. В таких местах не медлят.

Скафлок подчинился настоянию друга. Невидящий взгляд Болверка устремлен был им вслед.

Пес у входа в пещеру, заскулив, шарахнулся в сторону. Воины быстро спустились по леднику. Достигнув подножия горы, они услышали за спиной грохот и обернулись.

Над горой возвышались три черные тени. Их поступь дыбила скалы и вековечные льды. Забираясь в лодку, Мананнан пробормотал:

– Сдается мне, Утгард-Локи узнал о твоей проделке. Должно быть, он хочет расстроить замыслы асов. Да, трудновато нам будет выбраться.

Битва, которую выдержали в Етунхейме Мананнан Мак Лер и Скафлок Воспитанник Эльфов, заслуживает отдельного рассказа. Следует поведать и о том, как сражались они с яростным ветром и густым туманом, с волнами и плавучими льдинами, с усталостью, что остужала сердца и обессиливала руки. В такие мгновения взоры их неизменно обращались к фигурке Фанд на носу лодки. Следует почтить песней ладью Мананнана, это хрупкое на вид серебристое суденышко.

Етуны всячески старались покончить с воинами и причинили им немало неприятностей. Но они допытались-таки, какие заклинания здесь действуют, и пользовались ими не только для того, чтобы отражать колдовство великанов. Они вызывали бури, они сдвигали с места горы и насылали их на подворья своих врагов.

Они избегали сходиться с етунами врукопашную, хотя дважды убивали великанов, которым случилось повстречаться с ними в одиночку. Чаще всего они бились с морскими и сухопутными чудищами. Порой они бывали на волосок от гибели, особенно когда отваживались на набеги вглубь Етунхейма, и каждый их поход стоит хвалебного слова.

Они прокрались в огромную конюшню, похитили лошадей, а само строение спалили дотла. Кони, которых они забрали, считались в Земле великанов чуть ли не карликовыми, но никакое другое животное за пределами Етунхейма не могло сравниться с ними статью и выносливостью. Это были косматые черные жеребцы с огненными глазами. Как ни странно, они привязались к своим новым хозяевам и спокойно стояли в лодке, которая их едва вмещала. Они не боялись ни дневного света, ни железа, ни даже клинка Скафлока и не ведали изнеможения.

В Етунхейме обитали не одни лишь великаны и чудовища. Одинокие поселяне давали приют скитальцам, не слишком донимая их расспросами. Многие женщины были ростом с обычного человека, отличались красотой и радушием. Бойкий на язык Мананнан наслаждался жизнью, Скафлок же попросту не глядел на женщин.

Можно рассказать еще о драконе и его сокровищах, о пылающей горе и бездонной пропасти, о беседе с великаншей и о ловле рыбы в реке, что течет из преисподней, о поединках и о ведьме из Железного Леса, о песне, которую пела себе на рассвете заря, – словом, воины совершили несчетно славных деяний. Но все они не относятся к нашему повествованию, а потому пускай их хранят до лучших времен летописи Волшебной страны.

Достаточно будет сказать, что Скафлок и Мананнан покинули Етунхейм и направили лодку на юг, к Мидгарду.

– Сколько мы отсутствовали? – проговорил юноша.

– Не знаю. Долго. – Сын Лера потянул носом и взглянул в голубое небо. – Уже весна. – Помолчав, он сказал: – Теперь, когда ты добыл меч – и всласть напоил его, – что ты собираешься делать?

– Разыщу короля эльфов, если он еще жив, – ответил Скафлок, угрюмо глядя туда, где море смыкалось с небесами. – Высади меня к югу от пролива. Посмотрим, что запоют тролли! Мы очистим от них Альвхейм, вернем себе Англию, а потом завоюем их земли и обратим троллей в рабов!

– Если сможете, – хмуро добавил Мананнан. – Попытаться-то вы, разумеется, должны.

– Сиды не помогут?

– Как решит Совет. Пока эльфы не возвратятся в Англию, мы не выступим, ибо это означало бы оставить без защиты наш остров. А там мы, может статься, и ударим – чтобы вновь познать радость схватки и обезопасить себя на будущее. – Повелитель морской стихии вскинул голову. – Однако… Клянусь кровью, которую мы пролили вместе, тяготами, которые вынесли, жизнями, которыми мы обязаны друг другу, что Мананнан Мак Лер будет рядом с тобой, когда ты ступишь на английский берег!

Они обменялись рукопожатием без слов. Высадив Скафлока с его етунхеймским конем на побережье Валланда, Мананнан призвал попутный ветер и устремился домой, к Фанд.

Сидя на своем черном жеребце, Скафлок озирался по сторонам. Конь выступал по-прежнему горделиво, но заметно отощал, бока его ввалились. Одежды Скафлока превратились в лохмотья, доспехи потускнели и проржавели, накинутый на плечи плащ был весь в дырах. За время своих скитаний в поисках короля эльфов юноша сильно похудел: широкие кости выпирали из-под туго обтягивавшей их кожи. Лицо его избороздили морщины, и оно казалось теперь лицом изгнанного бога. Лишь изредка суровость его смягчалась подобием усмешки. О былой красоте и молодости Скафлока напоминали только чудесные темно-русые кудри. Так, верно, будет выглядеть Локи, когда поскачет на равнину Вигрид в последних сумерках мира.

Утром прошел дождь; земля была сырой, многочисленные лужи и ручейки посверкивали в лучах солнца. Всюду, куда ни глянь, зеленела трава, на деревьях предвестниками лета раскрывались почки.

Холодный ветер, что задувал меж холмов и развевал плащ Скафлока, был ветром весны, он веселил и разгонял застоявшуюся за долгую зиму кровь. Высокое небо слепило голубизной, мокрая трава серебрилась и радужно переливалась в солнечном свете. На затянутом тучами юго-востоке погромыхивал гром и сияла радуга.