— Я ее любил?

— Не очень. Вера говорила, вас ничем особо не проймешь.

— Драгоценности, наверное, дарят тому, кто тебе дорог.

— Ну, вы человек щедрый, а она ловкий. Соврала, что у нее день рождения в апреле — вы и разорились. Потом узнали, что в ноябре — Скорпион.

— И взбесился, да?

— Да ну. Посмеялись.

— Значит, отношения у нас были легкие?

— Нормальные.

— А ей зачем такой старый, как я, сдался? Из-за денег?

Наташа посмотрела на меня изучающе и отвела взгляд.

— Не знаю. Говорила: мужик стоящий.

— Можно мне сесть? Голова кружится.

— Можно, — указала на тахту, сама осталась стоять.

— Вы действительно больной?

— Действительно. Но на людей не кидаюсь. Наташа, с кем она собиралась «медовый месяц» проводить?

— Да не знаю, меня уже допрашивали.

— Но ведь не со мной, правда?

— Нет, конечно. Вы еще в марте закрутили, — она села передо мной на низенькую табуреточку и закурила. — Курите, — поставила пепельницу между нами на пол.

— Спасибо.

— Ах, как нехорошо получилось, — протянула Наташа с укоризною, кажется, к самой себе. — Ей роль обещали… рольку… вот он, — кивнула на фотографию. — А дали мне.

— Значит, вы более талантливы.

— Ну, не знаю, — она зарумянилась, прямо на глазах девочка оживала. — До последней минуты не было известно, кому.

— Когда же стало известно?

— 2 июня. Я тайком уехала на съемки.

— Под Каширу?

— Ага, там снимали «Императрицу». Я — фрейлина, на заднем плане, но все-таки… Приглашаю вас в марте на премьеру.

— Очень благодарен, но до марта еще дожить надо.

Румяное личико омрачилось.

— Фильм бы раньше сдали, но режиссер на съемках утонул.

— В Оке, несчастный случай. Другой доснимал.

— Так Веры на съемках не было?

— Я не видела, но… о том, что мне роль отдали, она еще 2 июня узнала. Не от меня, слава Богу.

— А что, вы ее боялись?

— Не боялась, я ее любила. Вера позвонила второго на киностудию, мне помощник режиссера сказал. Но на меня не обиделась, записка веселая… — Наташа пожала плечами. — Какой-то «медовый месяц». Странно.

— Я ей предложения не делал?

— Да что ж вы, не знаете… ах да! Она говорила, вы не из тех, кто женится.

— Вот, значит, я каков.

— Таков Дон Жуан.

Она улыбнулась, я нахмурился, было отчего-то бесконечно грустно.

— Сколько длились эти съемки?

— Я лично была занята с 3 по 10 июня.

— По 10-е?.. Господи, по 10-е!

— Вернулась: записка. Я так обрадовалась, что не поссорились. Потом следователь звонит — и все закрутилось.

— А вещи какие-нибудь она взяла с собой?

— В том-то весь ужас! Сумочка с паспортом вместе с ней исчезла, а дорожная сумка (ну, купальник, одежда летняя) нашлась.

— Где?

— В реквизите киностудии; уже когда в Москву вернулись, обнаружили. Там фотография — вот такая же, — Наташа мотнула головой на стенку. — Ну, мне позвонили, а у меня Котов вещи забрал, отпечатки сверять.

— Вот это уж действительно загадка! Не могли же вы там не встретиться?

— Вообще народу много было, массовка большая, но… непонятно.

Я подумал и спросил:

— Вам ни о чем не говорит такое имя: Иван Петрович Золотцев?

— Нет, не слышала.

— Он отдыхал в кемпинге на берегу Оки. С Верой познакомился у меня 9 мая.

— А, это его жена погибла?

— Нет, другого моего друга — ювелира Колпакова. Иван Петрович — невропатолог.

— Про них она не упоминала, только про вас рассказывала.

— Что? Что она рассказывала?

Наташа рассмеялась и не ответила. Я взмолился:

— Наташенька, я себя потерял, понимаешь? И вот хочу собрать, стяпать-сляпать…

— Зачем?

— Чтобы выжить, мне нужно найти убийцу.

— Да, вас же чуть не убили… а Веру убили, наверное, — она вздрогнула. — Конечно, вы хотите этого подонка уничтожить. Так?

— Так.

— Вера говорила: как ты посмотришь, словно прикоснешься, она голову теряет.