— Подожди, — задержал он меня за рукав куртки. — Дело есть. Там у вас, в изоляторе, мой подельник парится. Ну, ни за что взяли его на центральном рынке. Ну, подумаешь, черных околпачил. Так это ж святое дело, мы как бы государственную независимость России охраняем от их посягательств. Тем более выигранных денег при нем не нашли, он успел их уже передать, а слова пострадавших — это поклеп на российскую действительность. Так что просьба: пособи парню, пострадавшему за наши общие интересы, помоги из изолятора вызволить.

— Попробую, — пообещал я. — Если только за ним, кроме соблюдения державных интересов, больше ничего не числится. Да, и еще: за Лешу, конечно, спасибо, но возле нее, по сведениям, еще один крутился, по имени Кеша. Так что пособирай о нем информацию. Он где-то в игорном бизнесе вращается, хотя этот факт требует уточнения.

— Как скажешь, начальник, так и будет, — и он одарил меня своей неприветливой улыбкой.

В кабинете Алешина трубку не брали. «Вымерли, что ли?» — злился я, хотя и понимал, что обитатели тесноватого помещения в прокуратуре могли находиться на местах очередных уголовных деяний. Так я периодически накручивал диск телефона в течение часа, пока в трубке не раздался долгожданный щелчок и моего слуха не коснулся столь желаемый мною голос, но, увы, слишком безрадостный.

— Ты где хлыщешь? — насел я на Алешина.

— Дела, — буркнул он в ответ.

— Паша Чегин к тебе по утрянке не заглядывал?

— Нет.

— А ко мне вот приходил, и, кажется, с каким-то покаянием, только почему-то не решился начать его. Ты не знаешь, где он сейчас, а то у него уж слишком угнетенный вид?

— Знаю. Сидит у вас, в областном следственном изоляторе.

— Шутить изволите.

— Какие, к черту, шутки! — наконец прорезался у Алешина голос. — Вадя, его подозревают в убийстве Макарова.

— Есть основания?

— Знаю не больше тебя. Сейчас там у вас спец по особо важным делам Герка Писарев, он этим случаем занимается.

На добродушном лице Писарева — морщинки озабоченности.

— Слышал? — спросил он, подавая мне руку.

— В курсе, — кивнул я.

— Понимаешь, такое впечатление, что его крупно подставили, — и Герка испытующе посмотрел на меня.

— Подробностей не знаю, — помотал я головой.

— Подробности просты. Какой-то доброхот сообщил анонимкой в прокуратуру о причастности Чегина к убийству Макарова. Можно, конечно, было смять бумажку и выбросить в корзину, но в ней подробно описывался якобы возникший между двумя мужчинами скандал, приведший к трагическому исходу.

— И вы решили поверить анонимке, а для начала засадили Пашку в кутузку, — не упустил я возможности позлословить.

— Понимаешь, время, когда Чегин, по его утверждению, видел сослуживца живым, и предполагаемое время смерти последнего где-то рядышком.

— Да-а, веская улика для задержания, — и я хмыкнул.

— Улику нашли позже.

— И что же обнаружили дотошные люди из прокуратуры?

— Принадлежащие Чегину отпечатки пальцев на рукоятке ножа, коим пырнули Макарова.

— Впечатляет. Но, может быть, он до этого им колбаску резал под водочку, что распивали с покойным? А затем этим ножом воспользовался убийца.

— Вадя, не держи нас за дураков, — голос Писарева зазвучал умоляюще, словно призывал к серьезности. — Этот вопрос мы изучали после того, как допросили Чегина. Он засвидетельствовал факт своего пребывания в квартире Макарова, назвал время, сообщил, что находился там не более двух — трех минут, ни о какой совместной выпивке не было и речи. Сегодня, вызвав в прокуратуру, мы предъявили ему результат дактило-скопической экспертизы. Они повергли его в паническое состояние. Он не мог дать вразумительного объяснения. Он лишь заявил при предъявлении ему вещественного доказательства, что нож ему знаком, именно такой имеется у него дома. Пришлось съездить на квартиру: нож находился на месте.

— И тогда, учитывая тяжесть содеянного, его решили заключить под стражу.

— Не паясничай, Вадя. Я был против, но сказали: до выяснения обстоятельств. Я сейчас делаю все возможное, чтобы объективно разобраться в этом запутанном деле. Такое впечатление, что его крупно подставили. Если бы Чегин был причастен к убийству коллеги, то он либо попытался бы скрыть факт своего пребывания у Макарова, либо передвинул бы время на более раннее, если не был бы уверен, что не наследил. Но он поступил как человек, ни ухом ни рылом не ведающий о совершенном преступлении, то есть обо всем без уловок рассказал.

— Логично, — согласился я.

— И далее, — разоткровенничался Писарев. — Убили-то Макарова наверняка спящим в постели, так как никаких следов борьбы не обнаружено. Ну, представь, если бы два мужика дошли до смертных обид, какой бы ералаш оказался в квартире, да и видно сразу было бы: убили человека не спящим, туда просто перетащили, чтобы сбить с толку следствие.

— Логично, — поддакнул я второй раз, но тут же внес поправку: — Правда, если следовать той же логике, Чегин мог остаться ночевать, до-ждаться того часа, когда Макаров уснет, и осуществить задуманное.