Поля стояла во дворе университета и слушала любимый рок, закрыв глаза и подставив лицо "золотому оку", внимательно наблюдающего за непутевыми людишками с небосвода.

"Такие дела, парень,

Такая вот жизнь шлюха,

И ветер в лицо шпарит,

А вместо любви - скука", - рассказывал о своей скучной жизни вокалист группы "Кеdbl", а рядом о чем-то болтала с одногруппницей Ирина, изредка кидая на подругу недовольные взгляды, то ли из-за "полудурков", то ли из-за музыки.

Поля же этих взглядов не замечала, как и всего остального, впрочем. Поэтому, когда кто-то неожиданно попытался сграбастать её сзади, девушка на автомате двинула ему локтем в живот. Напавший отказался от столь неудачной затеи и отскочил на несколько шагов от резко обернувшейся и скинувшей наушники Леопольды.

– Малышка, блин... Ты чего такая буйная?

Вид веселящегося Тимофея девушку не обрадовал, равно как и Ирину. А вот появление Матвея изрядно подняло последней настроение, и "нехороший" физик с легким хлопком испарился из её мыслей. Одногруппница девушек, Алиса, особа весьма любопытная и сующая свой нос куда не надо, с немалым интересом уставилась на "клевых парней" - улыбающегося Тиму и ухмыляющегося Матвея.

При виде "перца" Поля почувствовала волну неконтролируемого раздражения и набычилась.

"Близнецы, мать их".

– Поля!
– еще один голос, раздавшийся за спиной, заставил девушку напрячься. Глаза неверяще расширились, но повернуться девушка не решилась. Ирина, удивленная не меньше подруги, пристально смотрела на приближающуюся женщину - невысокую, худую, элегантно одетую, половину лица которой закрывали черные солнцезащитные очки.

– Леопольда, - женщина положила узкую ладонь с длинными ухоженными и наманикюренными пальчиками девушке на плечо, призывая обернуться.

И Поля повернулась.

Взгляд больше не был настороженным. Плескавшаяся на дне чуть прищуренных глаз холодная усмешка и приподнятые уголки губ изменили лицо девушки, сделав его несколько хищным.

Все присутствующие, за исключением отчего-то ставшего мрачным Матвея да неожиданно появившейся женщины, удивленно округлили глаза.

Поля несколько секунд смотрела в лицо ожидавшей чего-то дамы, а потом с явной издевкой в голосе произнесла:

– Ну, здравствуй... мама.

Женщина, словно бы не замечая неприкрытого сарказма, сняла очки и, окинув взглядом серо-голубых глаз всю компанию, задержавшись при этом на близнецах, уделила внимание дочери - аккуратно обняла её за плечи.

– Девочка моя, я скучала, - отстранившись, но продолжая сжимать её плечи, она заглянула в глаза девушке.
– Почему ты ни разу не позвонила?

Поля стоически выдержала объятия и даже не дернулась, как часто бывало, и ответила вопросом на вопрос:

– А оно мне надо?

Женщина поджала ярко-красные губы и отпустила дочь.

– Леопольда...

– Зачем ты приехала?
– перебила её Поля, не желая выслушивать какие-либо оправдания.

– Я соскучилась и захотела увидеть свою дочь.

Поля скептически дернула бровью.

– Неужели?

– Ты мне не веришь?
– удивленно переспросила женщина.

Губы девушки тронула злая усмешка. Внутри бушевал шторм из злости, презрения и желания причинить боль, но Поля даже не старалась унять его.

– Ты меня поражаешь, - со смешком ответила она.
– Пойди поищи еще кого-нибудь на роль наивной дурочки.

– Леопольда!
– прикрикнула дама, возмущенная поведением дочери.
– Ты забываешься!

– Ва-ау, это я забываюсь... А ты сама-то ничего не забыла? Не забыла те восемнадцать лет, что прошлялась незнамо где? А тут нате, явилась!
– сарказма в голосе девушки было не занимать. И то, что за ними наблюдают люди, не останавливало её, даже напротив.
– Зачем же? Не иначе, как доченьку замуж за какого-нибудь дядьку богатого выдать и сорвать на этом знатный куш, так?

– Дочь...

– А вот хрен тебе!
– и улыбающаяся Поля показала онемевшей женщине кукиш.
– Ты мне даже не мать. Моя настоящая мать - тут, - девушка приложила руку к груди - туда, где билось молодое еще сердце.
– А ты просто родившая и бросившая ребенка женщина. Так что, о'ревуар, мадам Самойлова. Надеюсь вас больше не увидеть.

Наушники заняли положенное им место. И девушка, не глядя больше ни на кого, удовлетворенно улыбаясь, направилась прочь от застывших памятниками самим себе людей, университета да и вообще всего мира. На душе стало легко, как будто с неё свалился многотонный груз.