— На запад вы ничего не найдете, — сказалъ нашъ новый пріятель. — Я иду вотъ уже два дня и дв ночи подъ-рядъ и не встртилъ ни единой человческой души.

— А что намъ длать на восток? — спросилъ Гунтлей. — Мы оттуда идемъ, мы въ дорог съ самаго утра.

Но новый бродяга уговорилъ насъ вернуться съ нимъ обратно и итти по направленію къ востоку.

Весь трудный путъ, пройденный нами съ сегодняшняго утра, пошелъ къ чорту; теперь еще боле, чмъ прежде, мы стали надяться, что кондукторъ товарнаго позда захватитъ насъ съ собой.

Нашъ новый товарищъ шелъ вначал бодре насъ, такъ какъ онъ чувствовалъ себя налегк и былъ полонъ силъ; но къ вечеру, подходя къ тому мсту, гд мы провели ночь, онъ сталъ итти медленне и отставалъ отъ насъ.

Іецъ спросилъ его, сколько времени онъ не лъ, онъ отвтилъ, что двое сутокъ.

Мы прошли еще около часу съ нашимъ ослабвшимъ спутникомъ. Когда вокругъ насъ совсмъ стемнло, мы должны были высоко поднимать ноги, и итти какъ птухи, чтобы не задть ногами о кочки. Мы попробовали итти, взявшись за руки, но Гунтлей сталъ злоупотреблять этимъ и заставлялъ тащить себя, поэтому мы отказались отъ этого плана. Наконецъ, выбившись изъ силъ, мы легли на покой.

Чуть забрезжилъ день, мы были уже на ногахъ. Сегодня было какъ вчера. Мимо насъ промчался на востокъ товарный поздъ, нагруженный пшеницей, но не обратилъ никакого вниманія на наши сигналы. Скрежеща отъ злости зубами, Гунтлей погрозилъ имъ вслдъ кулакомъ. Новому бродяг онъ сказалъ:

— Если бы у тебя было хоть немножко табаку, насъ не мучила бы такъ жажда. Какъ тебя зовутъ?

— Фредъ, — отвтилъ человкъ.

— Значитъ, ты изъ проклятыхъ нмцевъ?

— По рожденію, да.

— Я такъ и думалъ. Я замтилъ это, — сказалъ враждебно Гунтлей.

Фредъ сдлался бодре и шелъ героемъ. Казалось, онъ былъ увренъ въ томъ, что на восток онъ обязательно набредетъ на ферму или на маленькое селеніе; впрочемъ, онъ говорилъ мало и не вмшивался въ наши разговоры. По прошествіи нсколькихъ часовъ онъ ослаблъ и началъ отставать. Когда мы обернулись, то увидали, что онъ услся на землю.

Бродяга Іецъ сказалъ:

— Мы должны отдать ему остатокъ нашей провизіи, Нутъ.

Это было хвастовствомъ со стороны Іеца, такъ какъ онъ прекрасно зналъ, что у меня ничего больше не оставалось; но онъ сказалъ это для того, чтобы мы могли ясно увидать, что онъ хочетъ это сдлать. Онъ подошелъ къ Фреду и отдалъ ему свою порцію.

— Ты это длаешь только для того, чтобы люди удивлялись теб, - закричалъ я ему взволнованнымъ голосомъ, такъ какъ я видлъ его насквозь.

Іеца передернуло.

— И все ты длаешь только для того, чтобы выдлиться отъ насъ. Когда ты бодрствовалъ въ первую ночь, пока мы спали, то ты заботился только о томъ, чтобы мы оцнили твой поступокъ. Мошенникъ ты! Хотъ Гунтлей и негодяй, но я во сто разъ ставлю его выше тебя.

— Придержи свою негодную глотку! — сказалъ Гунтлей; онъ ни слова не понялъ изъ всего, что я сказалъ. — Ты завидуешь Іецу потому, что онъ лучше тебя.

Для Фреда пища явилась большимъ подкрепленіемъ, и мы снова двинулись въ путь.

Но оказалось, что пища имла для Фреда не только хорошія, но и дурныя послдствія: онъ мало-по-малу впадалъ въ какое-то умопомшательство и терялъ самообладаніе. Онъ пустился въ разговоры, сдлался наглымъ. У него были планы относительно небольшой станціи, стоящей въ степи.

— Тамъ на рельсахъ стоить поздъ, нагруженный пшеницей, — говорилъ онъ, — и тамъ же стоитъ паровозъ съ разведенными парами, который можно поджечь.

— Къ чему намъ его поджигать? — спросилъ сердито Гунтлей. Завязался оригинальный разговоръ относительно этого паровоза…

— Если мы его подожжемъ, то произойдетъ взрывъ, — сказалъ Фредъ, — тогда соберется много народу и мы можемъ всхъ убить.

— Тогда на нашу долю перепадетъ много провизіи, — замтилъ язвительно Гунтлей.

А мн онъ сказалъ: — Этому сумасшедшему слдуетъ немедленно убраться отъ насъ. Онъ только мшаетъ намъ. Пока его не было, все шло хорошо.

Наговоривъ всякой ерунды, Фредъ погрузился въ прежнее безмолвіе.

Мы вс шли молча, старательно шагая передъ, только Гунтлей продолжалъ ораторствовать.

— Что же будетъ дальше? — спросилъ онъ, обращаясь къ намъ.

— Я почемъ знаю, — послдовалъ мой отвть. — Нтъ, нтъ, ты этого не знаешь. А разв тебя тянетъ обратно въ Оранжъ-Флатъ? А что бы ты сталъ тамъ длать?

— Мы должны итти все прямо, — сказалъ Іецъ. Когда насталъ полдень, мы легли отдохнутъ. Гунтлей замтилъ:- Отчего ты молчишь, Фредъ?

— Ты обезьяна, — сказалъ Фредъ, глядя на него злыми глазами.