— Но вдь сценическіе поцлуи — это…

— Нтъ, нтъ… Я напередъ говорю, чтобы этого не было. Буду у васъ на репетиціи, увижу, что цлуется Любочка съ мужчиной — и сейчасъ же домой ее увезу. Ужъ и такъ-то я сама не знаю, какъ ршаюсь.

Двушка вскочила со стула.

— Мамочка! Вы согласны? Ахъ, какъ я рада! воскликнула она и бросилась цловать мать.

— Постой, постой… Я-то согласна, но ежели отецъ пришпилитъ хвостъ, то ужъ не взыщи. И вотъ еще что, Виталій Петровичъ… Чтобъ и въ любви на сцен не объясняться. Этого я не желаю.

— Позвольте, Дарья Терентьевна, да вдь такихъ и пьесъ нтъ, гд-бы молодымъ двушкамъ не объяснялись въ любви, — сказалъ молодой человкъ.

— Какъ нтъ! Поищите, такъ найдете.

— Да что вы ставите-то? — спросила дочь.

— А вотъ сегодня ршимъ. У насъ намчены водевили: «Блая камелія», «Дамскій вагонъ», «Я обдаю у маменьки», «Домовой шалитъ»… Избжать объясненія въ любви очень трудно.

— Ну, на колни-то кавалеръ пусть передъ любой становится, а чтобы за талію ее не хваталъ и не сидлъ обнявшись. Этого я не потерплю, — сказала мать.

— Одно могу сказать: будемъ стараться исполнить ваше желаніе, поклонился молодой человкъ и поднялся со стула. — Такъ мы будемъ ждать Любовь Андреевну, прибавилъ онъ.

— Хорошо, я пришлю ее съ горничной. Дайте адресъ этихъ самыхъ Кринкиныхъ.

Молодой человкъ вынулъ записную книжку, вырвалъ изъ нея листикъ и написалъ карандашомъ адресъ.

— Въ восемь часовъ вечера, сказалъ онъ и сталъ раскланиваться.

Провожая его въ прихожую, мать все еще вздыхала.

— Позволила, а сама боюсь… бормотала она. — Виталій Петровичъ, вы ужъ, пожалуйста, устройте такъ, чтобы роль для Любочки была самая скромная, приличная.

— Положитесь на меня, Дарья Терентьевна. Все устрою по вашему желанію, еще разъ поклонился молодой человкъ, пожалъ руки матери и дочери и, надвъ пальто, выскочилъ изъ прихожей на лстницу.

Дарья Терентьевна и Люба остались одн. Дарья Терентьевна покачивала головой и говорила:

— Баловство — эти любительскіе спектакли, баловство и больше ничего.

— Просто развлеченіе, отвчала Люба. — Не все-же дла длать. Да и какія у меня дла?

— Откуда у тебя такой знакомый?

— Виталій-то Петровичъ? Господи! Да я съ нимъ все лто въ «Озеркахъ» на танцовальныхъ вечерахъ протанцовала.

— Какъ его фамилія?

— Плосковъ. Виталій Петровичъ Плосковъ.

— Купеческаго рода, что-ли? продолжала допытываться Дарья Терентьевна.

— Да должно-быть что купеческаго. Отецъ его, кажется, биржевой маклеръ.

— Надо будетъ у Андрея Иваныча спросить, какой такой. Онъ всхъ маклеровъ знаетъ на бирж.

— Конечно-же знаютъ.

— Сынъ-то на видъ — ничего. Онъ въ банк служитъ?

— Въ Плуталовскомъ банк.

— Сколько жалованья получаетъ?

— Да почемъ-же я то знаю!

— Танцовала съ нимъ цлое лто и не знаешь. Удивительное равнодушіе. А ты въ другой разъ спрашивай.

— Да вдь все равно совретъ. Вонъ Петя Камушевъ… Вашъ собственный племянникъ и крестникъ, а какъ вретъ! Получаетъ на контор семьдесятъ пять рублей въ мсяцъ, а всмъ разсказываетъ, что двсти. Конечно, это онъ длаетъ потому, что ему Катенька Климова нравится.

— Да вдь Климовы прежде чмъ отдать за него Катеньку, я думаю, справятся на контор, сколько онъ жалованья получаетъ. Неужто-же такъ-таки безъ справокъ двушку съ капиталомъ за него и отдадутъ?

— Вотъ и вы справьтесь въ банк о жалованьи Плоскова.

— Да разв онъ?..

Дарья Терентьевна пристально посмотрла на дочь.

— Да вдь вы-же начали. У васъ-же только одни женихи для меня на ум, отвчала дочь.

— Ну, да. Только изъ-за этого и играть въ спектакл теб дозволяю, что, можетъ, быть кто-нибудь основательный среди любителей найдется. Такъ я и отцу скажу. Да нтъ, среди этихъ любительскихъ актеровъ основательныхъ не бываетъ.

— А Корневъ-то, что въ прошлую зиму два спектакля устраивалъ? Вдь у его отца костеобжигательный заводъ, еще какой-то заводъ, два дома.

— А разв онъ тоже въ этомъ кружк будетъ играть?

— Не знаю. Вотъ поду сегодня къ Кринкинымъ на распредленіе ролей и посмотрю. Изъ банковъ-то, я знаю, что многіе будутъ участвовать.

— Получающій три-четыре тысячи въ годъ по любительскимъ спектаклямъ играть не станетъ.

— Отчего-же?

— Оттого, что при такомъ жалованьи долженъ себя солидно держать. Вотъ разв кто изъ публики…