Поздъ бжалъ по самому берегу моря, то исчезая въ тунеляхъ, то вновь выскакивая изъ нихъ. Виды по дорог попадались восхитительные, самые разнообразные: справа морская синева, смыкающаяся съ синевой неба, слва скалистыя горы и ютящіяся богатыя виллы на скалахъ, утопающія въ роскошной зелени.

— Фу, сколько тунелей! говорилъ Николай Ивановичъ. — Полъ-часа демъ, а уже семь тунелей прохали.

— А гд мы, милая барынька, позавтракаемъ? спрашивалъ Кануринъ Глафиру Семеновну: — Гд адмиральскій часъ справимъ? У меня ужъ въ утроб на контрабас заиграло.

— Да въ Монте-Карло. Чего еще лучше?

— А разв тамъ поздъ такъ долго стоитъ?

— Да зачмъ намъ знать, сколько поздъ стоитъ? Вы слышали, что билеты дйствительны на четырнадцать дней. Выйдемъ изъ позда съ нашими сакъ-вояжами, позавтракаемъ, а въ слдующій-поздъ опять сядемъ. Здсь позда чуть-ли не каждый часъ ходятъ.

— Глаша! не соблазняй! крикнулъ Николай Ивановичъ. — Знаю я къ чему ты подъзжаешь!

— Да ровно ни къ чему. Надо позавтракать гд нибудь, а съ этими билетами такъ свободно можно это сдлать. Зачмъ-же голодомъ себя морить? Вышелъ въ Монте-Карло…

— Отчего-же непремнно въ Монте-Карло? Мало-ли другихъ станцій есть!

— Другія станціи маленькія и неизвстно есть-ли на нихъ буфеты, а ужъ про Монте-Карло-то мы знаемъ, что тамъ и великолпные рестораны и роскошные кафе… Выпьете тамъ коньяку, позаправитесь хорошенько.

— Нтъ, нтъ. Лучше на какой-нибудь другой станціи остановимся. Что намъ роскошный ресторанъ! Колбаса да булка найдется — съ насъ и довольно. Только отъ чего мы съ собой въ запасъ не взяли колбасы? Ни колбасы, ни вина… Всегда съ собой возили, а тутъ вдругъ демъ безъ всего.

— Да вдь ты-же отъздъ въ одно утро скрутилъ. “демъ, демъ”… Вотъ и демъ, какъ на пожаръ. Монте-Карло-то городъ, въ Монте-Карло-то ежели остановиться, то мы и закусками и виномъ могли-бы запастись. Остановимся въ Монте-Карло.

Николай Ивановичъ вспылилъ.

— Да что ты съ ума сошла, что-ли! Отъ этого игорнаго вертепа мы только узжаемъ скорй, куда глаза глядятъ, а ты въ немъ-же хочешь остановиться! воскликнулъ онъ.

— Игорный вертепъ… Мы не для игорнаго вертепа остановимся, а для ресторана.

— Знаемъ, знаемъ. А отъ ресторана десять шаговъ до вертепа, сказалъ Конуринъ.

— Ахъ, Боже мой! Да что вы, младенцы, что-ли, что не будете въ состояніи отъ игры себя удержать.

— Эхъ, барынька, человкъ слабъ и сердце у него не камень.

— Тогда я васъ удержу…

— Ты? Ха-ха-ха! — захохоталъ Николай Ивановичъ. — Да ты самый заядлый игрокъ-то и есть.

Поздъ убавлялъ ходъ и приближался съ станціи.

— Monte-Carlo! — кричали кондукторы, успвшіе уже на ходу соскочить на платформу.

— Вотъ Монте-Карло! Вытаскивайте, господа, скорй сакъ-вояжи и подушки, ежели хотите настоящимъ манеромъ позавтракать, — засуетилась Глафира Семеновна, схватила сакъ-вояжъ и выскочила на платформу.

— Глаша! Глаша! Лучше подальше… Лучше наслдующей станціи… — говорилъ жен Николай Ивановичъ, но она снова вскочила въ вагонъ и вытащила оттуда на платформу дорожный баулъ и подушку…

Сталъ за ней вылзать на платформу и Конуринъ съ своей громадной подушкой.

— Иванъ Кондратьичъ! Ты-то чего лзешь! Вдь это Монте-Карло! старался пояснить ему Николай Ивановичъ.

— Ничего. Богъ не выдастъ — свинья не състъ. Ужасъ, какъ сть хочется. Вдь вчера, до глубокой ночи проигравши въ рулетку, такъ мы нигд и не ужинали, такъ ужъ сегодня-то хоть позавтракать надо основательно, — отвчалъ Конуринъ.

— Я не выйду здсь… Вы какъ хотите, а я не выйду. Я дальше поду… Я не желаю…

— Да полно, Николай Ивановичъ, капризничать! Тебя въ ресторанъ поведутъ, а не въ рулетку играть. Выходи скорй сюда.

— Но вдь это-же свинство, Глаша, такъ поступать. Вы оставайтесь, а я уду.

— Ну, и узжай безъ билета. Вдь билеты-то у меня.

— Глаша! Да побойся ты Бога…

— Выходи, выходи скорй изъ вагона. Поздъ трогается.

— Это чортъ знаетъ что такое! воскликнулъ Николай Ивановичъ, выбросилъ на платформу еще небольшой сакъ-вояжъ и плэдъ и выскочилъ самъ изъ вагона.

Поздъ медленно сталъ отходить отъ станціи.

XXXI

Ручной багажъ сданъ на станціи на храненіе. Николай Ивановичъ ворчитъ, Глафира Семеновна торжествуетъ, Конуринъ тяжело вздыхаетъ и длаетъ догадки, что его жена теперь въ Петербург длаетъ, — и вотъ они подходятъ наконецъ къ подъемной машин, втаскивающей постителей Монте-Карло, на скалу, къ самому игорному дворцу — вертепу.