Извощикъ подвезъ ихъ къ гостинниц.

Николай Ивановичъ сдержалъ свое слово. Утромъ Глафира Семеновна еще спала, а онъ уже създилъ въ банкирскую контору, получилъ деньги по переводу, а вернувшись домой, за кофе потребовалъ счетъ изъ гостинницы, чтобы разсчитаться и хать изъ Ниццы въ Италію.

XXIX

За утреннимъ кофе Глафира Семеновна опять сильно запротестовала, что они узжаютъ изъ Ниццы, отъ Монте-Карло, не попробовавъ даже отыграться, но Николай Ивановичъ былъ неумолимъ. Его поддерживалъ и Конуринъ, пришедшій изъ своего номера пить кофе вмст съ ними.

— Надо, милая барынька, хать, непремнно надо, а то въ конецъ свихнуться можно, говорилъ онъ.

— Но мы вдь и Ниццы еще хорошенько мы видали, возражала она.

— Богъ съ ней, съ Ниццей. Довольно. Хорошенькаго тоже надо понемножку… Море синее видли какъ шумитъ, какъ апельсины ростутъ видали, какъ взрослые дураки въ дтскія игрушки играютъ и деньги проигрываютъ видали, такъ чего-жъ намъ еще? Какого шатуна?

— А не видали еще, какъ дамы купаются въ мор при всей публик, попробовала Глафира Семеновна ударить на чувственную сторону мужчинъ. — Останемся хоть для дамъ-то еще денекъ.

— Ну, вотъ… Стоитъ-ли изъ-за купающихся дамъ! откликнулся Николай Ивановичъ. — Это можно и у насъ подъ Петербургомъ видть. Позжай лтомъ на Охту и за Охтой въ лучшемъ вид увидишь, какъ бабы-копорки, полольщицы съ огородовъ въ рчк купаются.

— Да разв тутъ есть какое-нибудь сравненіе! Тамъ бабы-копорки, а здсь аристократки въ костюмахъ.

— Безъ костюмовъ-то, ангелъ мой, еще интересне. Прямо онатюрель.

— Однако-же вдь это срое невжество, чтобъ узжать изъ города, ничего путемъ не видавши. Сегодня, напримръ, маскарадъ особенный будетъ, гд вс должны быть во всемъ бломъ: въ блыхъ балахонахъ, въ блыхъ дурацкихъ колпакахъ. Это называется Корсо блянъ. Неужели-же и это не посмотрть?

— Мы и такъ ужъ, сударыня-барыня, въ дурацкихъ колпакахъ, проигравши въ дтскія бирюльки завдомымъ обираламъ полторы тысячи франковъ, отвчалъ Конуринъ.

— Ужъ и полторы тысячи! Цлыхъ ста франковъ до полторы-то тысячи не хватаетъ. А у меня сегодня ночью, какъ нарочно, даже и предзнаменованіе… Всю ночь мн снилась цифра двадцать два, продолжала Глафира Семеновна. — То будто этотъ номеръ въ вид блыхъ утокъ по морю плыветъ, то будто-бы двадцать два огненными цифрами у Николая Иваныча на лбу… Вотъ-бы на эту цифру и попробовать.

— Не путай, матушка, меня, не путай, сама какіе хочешь сны видь, а меня не путай, откликнулся Николай Ивановичъ. — На-ко вотъ, разсмотри лучше счетъ изъ гостинницы, коли ты французская грамотйка. Что-то ужъ очень много они съ насъ содрали, подалъ онъ ей счетъ.

— А я уврена, что посл такого предзнаменованія на двадцать два и выиграла-бы, наврное выиграла-бы. Да и ты выигралъ-бы, потому вдь и у тебя на лбу. Иванъ Кондратьичъ тоже выигралъ-бы, потому и у него, только не двадцать два, а тридцать три…

— Да неужто тридцать три? Тридцать три — это женина цифра. Ей тридцать три года, сказалъ Конуринъ.

— Ну, вотъ видите. А на счастье жены вы ни разу, кажется, не ставили.

— Ставить-то ставилъ, но такъ, зря… Что-же и у меня эта цифра огненными буквами?..

— Нтъ, такъ… Стоите будто-бы вы въ бломъ балахон — вотъ въ такомъ, что мы видли въ окнахъ магазиновъ для благо маскарада-то приготовленные… Стоите вы будто въ бломъ балахон, придумывала Глафира Семеновна:- а у васъ на груди тридцать три. А отъ головы какъ-бы сіяніе…

— Фу, ты пропасть! Николай Иванычъ, слышишь?

— Слушай ее! Она теб наскажетъ! Ей только-бы остаться, да поиграть.

— Какъ это глупо, что вы не врите! Вдь это-же сонъ… Во сн можетъ все присниться.

— Дйствительно, во сн можетъ всякая чушь присниться, согласился Конуринъ:- но я замчалъ, что эта чушь иногда бываетъ въ руку и сбывается. Да вотъ я видлъ во сн, что меня собака бодала — и тотчасъ же получилъ въ Париж отъ жены письмо. Со” бака — письмо.

— Конечно-же. Ну, а тутъ ужъ не собака, а прямо цифра тридцать три… По моему, даже грхъ не попробовать, если есть предзнаменованіе.

— Такъ-то оно такъ, да ужъ много очень проиграно. Нтъ, демте въ Италію! — махнулъ рукой Конуринъ. — Объздить скоре эти итальянскія палестины, да и къ себ по дворамъ, на постные щи и кашу. Вдь, люди говорятъ, у насъ теперь великій постъ, а мы въ здшнихъ заграничныхъ земляхъ и забыли совсмъ о немъ, гршники великіе. Пріхать домой, да и покаяться хорошенько.

— Смотри, Глаша, счетъ-то скорй. Ужасъ что въ немъ наворочено… указывалъ Николай Ивановичъ жен на счетъ.

— На комнаты по три франка въ день прибавлено, отвчала та. — Потомъ сервизъ… За прислугу по два франка въ день на персону…