– Нет, – покачал головой Шигин, – то, что я видел, имело не символическую, а вполне даже натуральную форму. Ну, может, размер только, эдак… раза в два превышал, так сказать, природный. Во всяком случае, так мне показалось. Я же его наблюдал секунды две-три, от силы.

– Замечательно, – потер руки Горислав. – Весьма ценное наблюдение. А теперь главный вопрос: чего вы ожидаете от меня?

– Мы ждем от вас консультационной поддержки, если хотите – помощи, – неожиданно включилась в разговор заместитель Председателя, – в отыскании Золотого Лингама.

– Господь с вами, Ольга Ивановна! – поразился Костромиров. – Да каким же образом? Я уже говорил, что…

– Вы лучше любого из нас осведомлены про всех этих фансигаров, ассасинов и иже с ними, – прервал его Иван Федорович. – Знаете их историю, обычаи…

– Допустим. И что с того?

– А следовательно, и образ их мыслей. Я хочу сказать, их психология, мотивации понятны вам более, нежели кому другому. Вы можете помочь… спрогнозировать, гм… предположить, наконец, какие-то из их дальнейших действий. Возможно, смоделировать их, так сказать, коллективный психологический портрет. Что-нибудь в этаком роде. Дело в том, что нам необходимо – сильно необходимо – во что бы то ни стало отыскать этот злосчастный Лингам. И как можно скорее. Поэтому нам сейчас ценен любой совет, любая рекомендация! Но об участии в оперативно-розыскных мероприятиях и речи нет. Ни в коей мере! Этим занимаются мои «белые голуби».

– Кто такие – «белые голуби»?

– Наша охранная служба, на правах спецподразделения ФАС. Сам формировал, – с гордостью уточнил Председатель. – Разумеется, на совершенно законных основаниях. Все, так сказать, согласовано там, – указал он глазами на потолок.

– Постойте. Правильно ли я вас понял? Вы хотите сказать, что расследованием этого дела занимается ни ГУВД, ни ФСБ, ни Прокуратура – а ваша служба безопасности?!

– Не совсем так. Милиция, разумеется, ведет свое расследование… но что именно она расследует? Довольно обычную криминальную разборку двух этнических бандформирований. И не более того.

– Почему же не ввести оперативно-следственные органы в курс происходящего? Не понимаю…

– На то есть три взаимосвязанные причины: первая – таково указание оттуда, – тут Шигин вновь возвел очи горе, – вторая – чтобы максимально исключить возможность огласки (которая в случае, если предыстория станет достоянием неопределенного круга лиц, согласитесь, неизбежна) и ее последствий – панических настроений среди городских обывателей. Представьте, что начнется, если завтра напишут в газетах, да еще в новостных программах объявят, что в Москве орудуют две шайки наемных убийц из экзотических стран? И что даже уже имеются жертвы. А ну как беспорядки пойдут? Погромы на рынках? Кто возьмет на себя такую ответственность? И третья причина, тоже немаловажная: милиция может, натурально, наломать дров, вспугнет преступников… короче, испортит все дело! Те залягут на дно, затаятся, а то и вовсе уйдут из города. Где тогда прикажете искать Лингам?

– Да с какой стати наше Правительство вообще озаботилось судьбой этого злополучного органа, пускай он и золотой, и древний?

– С такой стати, любезный Горислав Игоревич, что посольства аж сразу двух государств Индокитая (каких именно – умолчу, хотя вы, полагаю, сами догадываетесь) обратились в наш МИД с официальным запросом о выдаче этого артефакта. Поскольку, дескать, он находится где-то здесь, у нас. И даже не где-то, а – в Москве. И представили тому убедительные доказательства. Назревает серьезный международный скандал!

– Ясно… Еще такой вопрос: почему все ж таки этим делом занимается именно ваша Федеральная служба?

– Речь ведь идет о сектах, разве нет? Причем, очевидно, тоталитарных. Тем более, мы все равно уже оказались замешаны.

– Понятно, – Костромиров замолчал, размышляя о чем-то. – Что ж… вы упомянули, что два душителя были убиты. Можно осмотреть их трупы?

– Это легко устроить, – кивнул Председатель, – тела в настоящий момент находятся во втором судебно-медицинском морге.

– Тогда не будем откладывать? – предложил Горислав, вставая.

– Не будем, – с готовностью согласился Иван Федорович, также поднимаясь. – Прямо сейчас и поедем.

С этими словами он повернулся спиной к присутствующим и размашисто, истово перекрестился; сначала в один угол – на Владимирскую Богоматерь, а потом – на рублевскую Троицу.

– Бла-аслови, Отец Небесный, все помыслы и начинания наши, и дела рук наших! – произнес он распевным голосом.

– Аминь, – подытожила Ольга Ивановна.

– Нет, нет, ты, Ольга, остаешься здесь, за меня, – заявил он, увидев что замша также засобиралась. – Тебя мы, принимая во внимание женскую чувствительность, от этого зрелища избавим. Значит, спускайтесь к машине, – добавил он, обращаясь к Гориславу, – а я через минуту – за вами следом. Только вот отдам кое-какие неотложные указания. И созвонюсь со следователем, чтобы получить разрешение на осмотр тел.

Выйдя в приемную, где вместо секретарши дремала пара «белых голубей», и дойдя уже до лифтов, Костромиров хлопнул себя по лбу. Он вспомнил, что оставил в кабинете, на вешалке, шляпу. Чертыхнувшись, повернул обратно.