Сегодняшний же тихий вечер, последний вечер пути, принадлежал лишь им двоим и обоим казался желанной и незаслуженной наградой. Сегодня они от души наслаждались тихими минутами вдвоем и не спешили обратно к безумию страха, боли и смерти, в котором жили так долго, что забыли, каков на вкус мир. Полянка и родник в окружении вековых деревьев были, может быть, и не теми самыми, что свели их когда-то, но очень и очень похожими. Костер, вспыхнувший от легкого движения Силы, горел почти бездымно. Шепот ветра в листве походил на шум далекой реки, он успокаивал и навевал дрему; родничок напевал звонко и беззаботно, а запах цветущей травы был вкуснее вина. Золотой грифон был песней сердца Кара, единственным, что не давало ему закоченеть от множества убийств.

«Мы – вместе, – отозвался последней мысли грифон. – Ты – мой».

«Твой, – согласился Кар, умываясь холодной до ломоты в пальцах водой. – Не скажу, правда, что тебе со мной повезло».

И рассмеялся в ответ на гневный протест Ветра.

Умывшись, вернулся к грифону – тот вытянулся на боку, как всегда сразу сделавшись похожим на огромного кота. Кар устроился между его лап и гладил мягкую шерсть, пока ночь не занавесила небо одеялом темноты и обоих не сморил сон.

Поселок племени Круглого Озера за годы мирной жизни вырос и расцвел. Вождь вождей, объединивший аггарские племена и мечом навязавший Империи мир, по-прежнему жил здесь, и поселок исподволь превращался в сердце свободных земель аггаров, подобно тому, как столица была сердцем Империи. Новые добротные хижины раскинулись вокруг озера вдвое шире прежнего; улицы стали просторней и как будто светлее, даже красновато-серая глина стен и крыш празднично блестела на солнце. Не в пример деревням Империи, где каждый дом был окружен высоким по мере сил забором, аггары не знали изгородей и жили скорее большой семьей, чем соседями. Двери хижин не запирались; впрочем, и вору, буде такой отыскался бы, нечем было бы поживиться. На берегу, среди развешанных сетей и узких лодок, резвились дети всех возрастов – несомненный признак мира, ибо там, куда прежде угоняла аггаров неравная война, живых детей не рождалось. Загорелые тельца рыбками сигали с дощатых мостков, плюхались, разбрызгивая воду и веселый смех и пугая рыбу. Рядом трудились над порванной сетью два старика и полная женщина в подобранном до колен платье. Женщина то и дело выпрямлялась, хватаясь за поясницу, и принималась с притворной сердитостью кричать на детей. Те затихали, чтобы уже через минуту уже возобновить веселье. Поодаль на солнцепеке дремала, нисколько не беспокоясь шумом, четверка кудлатых аггарских псов. Взглядом грифона Кар видел все, вплоть до репьев в спутанной шерсти и прозрачных капелек пота на лбу женщины. Видел светлые завитки дыма над крышами хижин, чинно беседующих посреди улицы старух, пыль на крышах многочисленных повозок, сохнущие в тени дощатых навесов потники и чепраки, висящую сбрую. Видел жизнь, знакомую до последней мелочи, до запаха выделанных шкур, когда уткнешься в них лицом, до солено-рассыпчатого вкуса овечьего сыра и поскрипывания мокрых кожаных доспехов, если внезапный ливень настигает воинов, заставляя искать не славы и боя, а всего лишь укрытия от дождя.

Вокруг селения Кар с удовольствием заметил засеянные поля. Дальше, средь зеленого простора, уходящего к востоку сколько хватало глаз, паслись богатые стада, гордость племени. А из ближнего леса выезжали всадники. Их одежда была совершенно простой: рубашки из некрашеной шерсти, кожаные штаны и короткие сапоги с завязками. Ни золота, ни украшений – мирная жизнь еще не изнежила суровых степных воителей. Мохнатые широкогрудые кони выступали неторопливо, как на прогулке; луки за плечами всадников и перекинутые через седла оленьи туши лучше всяких слов объясняли ее характер.

Ветер опустился в траву перед охотниками, не слишком близко, чтобы дать им время опомниться. Луки вскинулись во мгновение ока, но и опустились так же быстро: Кара узнали. Он спрыгнул на землю и пошел навстречу. Грифон за его спиной поднялся в воздух прежде, чем испуг лошадей превратился в панику.

Узколицый всадник, чьи стянутые тесьмой волосы казались белыми от солнца, выехал вперед.

– Изменник, – сказал он. – Императорский приспешник.

– И еще колдун, – откликнулся Кар. – Не забывай про колдуна.

Всадник расхохотался. Спешившись, распахнул объятия:

– Ты вернулся, брат!

– Ты все такой же, Чанрет, – ухмыльнулся Кар, обнимая Вождя вождей. – Рад тебя снова видеть! Поздравляю с удачной охотой.

Про себя же подумал, что в прежнее время никто не слышал от Чанрета ни шутки, ни смеха – он и улыбался-то редко, пока не обрел власть и победу, коих чаял всю жизнь.

– Охота была доброй, но нет ничего лучше желанного гостя, – церемонно сказал Чанрет. – Здесь всегда найдется полная чаша для тебя и откормленный бык для твоего крылатого друга.

– Большего нам и не нужно.

Спутники Чанрета спешивались, приветствуя Кара с такой же непринужденной радостью, и он брал протянутые руки, отвечал на шутки и объятья, улыбаясь от всей души. Каждый раз, возвращаясь сюда, он возвращался домой. Его положение в Империи было тверже, чем когда-либо казалось возможным, но брат-принц, предводитель войск, советник и наследник императора внушал подданным все, что угодно, кроме любви. Здесь же он был просто Карий, член племени и побратим Вождя вождей. Воистину безумием было некогда в этом усомниться. Той ночью, когда он прилетел сюда, сбежав от Сильнейшего, Кару не хватило всего нескольких шагов, чтобы это понять.

Чанрет взял коня под уздцы. Кар зашагал с ним в ногу, среди высокой, усеянной мелкими цветками травы. Лето всегда приходило сюда раньше, чем в Империю, и задерживалось дольше.

– Я ждал тебя, брат, – сказал Чанрет. – Четыре дня тому назад мы видели колдунов, целые тучи. Он улетели на восток.

– Вас не тронули?

– Нас – нет. Они кормили грифонов на дальних пастбищах Дубовой Рощи. Пока воины подоспели, колдуны успели улететь, так что никто не пострадал, кроме стад и двух пастухов – те просто исчезли. Ущерб велик, но я больше думаю о другом. Что понадобилось нашим врагам в Злых Землях? Потому что куда еще им направляться?

– Именно туда, Чанрет. Самое худшее, что ты можешь представить, окажется правдой.

– Говори яснее, брат, – очень спокойно приказал Вождь вождей.

– Говорю. Колдуны хотят выпустить на нас звероподобных. Вы – первые на их пути.

– Им это под силу?

– Да.

Вождь сдвинул брови, сразу напомнив того вечно хмурого аггара, каким был годы назад. Долго молчал, глядя под ноги. Молчал и Кар, думая, как изменила власть когда-то скорого на решения друга. Нынешний Чанрет все больше напоминал Дингхора, прежнего вождя племени Круглого Озера – сходство, от которого лишь выигрывали собранные под рукой Чанрета племена.