Планировали большую экспедицию в Азию.

Две эти мечты трудно корреспондировались.

Культурная политика новой власти в Петрограде была невнятна и потому не понятна.

Что же касается экспедиции в Азию, то тут было всё предельно ясно: если она будет инициирована из советской России, скорее всего, она будет обречена на провал.

Рассматривается промежуточный, компромиссный вариант: вернуться в Россию, но после экспедиции в Азию.

Но и в компромиссах Рерих был непоследователен и упрям: отказался принять так называемый нансеновский паспорт, предлагаемый за рубежом русским эмигрантам, ибо таковым себя не считал.

Тем не менее осенью 1919 г. он уже в Лондоне – в мечтах об Индии.

Но нет в душе гармонии без России. Её, эту гармонию ещё предстоит найти. А пока. Он пишет вдове Леонида Андреева: «…без России – то, как же? Ведь я русский художник и могу путником пройти по миру: но ведь огонёк дома должен гореть в России».

Русским художником, представляющим её многовековую культуру, воспринимается он и на многочисленных персональных выставках его картин в США. В течение трёх лет, по мере передвижения экспозиции по крупнейшим городам США, она пополнилась написанными уже за океаном произведениями. Именно в США Рерих создал необычную для западного зрителя серию «Святые» (сам Рерих называл её чуть иначе и точнее «Подвижники»), Святость и подвижничество – вещи разные.

Семья Рерихов была, конечно же, объединением подвижников.

В 1923 г., с остановкой в Париже, семья отправляется в Индию и уже 2 декабря 1923 г. прибывает в Бомбей.

Открывается новая страница в истории искусства, вписанная в неё семьёй Рериха. Начинается новый этап в его поразительной биографии мыслителя, художника, литератора, просветителя, общественного деятеля.

Но это уже тема других статей, эссе, очерков, книг, альбомов.

Моя задача была достаточно скромна – дать несколько штрихов к художественной биографии человека, сыгравшего в истории русского искусства уникальную роль.

Распространенно мнение, что в России Рерих писал о России, в Индии – об Индии.

Этому есть простое объяснение: зарубежное творчество Рериха изучено вообще недостаточно, а уж полотна на русские сюжеты – и того меньше.

А ведь в 20-е гг. написаны такие картины, как «Двор. Старый Новгород», «Новгородская церковь», «Русская изба», «Ярилина долина», «Св. Глеб», «Св. Николай», «Священная роща», серия «Святые»…

В 40-е гг. появились «Александр Невский», «Богатыри проснулись», «Ярослав», «Мстислав Удалой», «Новгородский погост» и др.

Нетрудно заметить, что в самые трудные для Родины годы Рерих был вместе со своей страной, что в период глубокого проникновения в истоки культуры Востока он не оставлял работы над славянской темой.

Вся «россика» зарубежного периода жизни и творчества Рериха – это и гимн России, и плач по России, и многоэпизодная героическая симфония, посвящённая Родине.

В поддержку Родины (вне зависимости от сложившейся там политической системы) он страстно выступает и как публицист.

Накануне нападения Германии на Советский Союз:

«Всякий, кто ополчился на народ русский почувствует это (отпор. – Г. М.) на своём хребте. Не угроза, сказала так тысячелетняя история народов. Отскакивали разные вредители и поработители, а народ русский, в своей целине необозримой, вырывал новые сокровища».

Тогда же, уже как художественное предупреждение агрессору, он пишет картины «Александр Невский» и «Богатыри проснулись».

Началась война, и он откликается на это известие картиной «Поход Игоря».

Россия вышла из войны победительницей.

Он мечтает, что вот теперь начнётся и новый этап в его жизни, в его творчестве, он полон интересных художественных замыслов.

Несмотря на болезни, он готовится к возвращению на родину.

Уже упакованы свыше четырёхсот картин для отправки в Россию.

А главное – он ещё напишет много новых. «Жизнь бесталанна без героя» – часто повторял он в последние годы.

Он и сам был героем, этот создатель нового направления в искусстве, которое критики назвали «героическим реализмом».

Последний свой подвиг он совершил после смерти – его картины вернулись в Россию. «Держава Рериха» обрела Родину.

На первый взгляд, Виктор Борисов-Мусатов, при всей замечательной деликатности своего характера, уверенно и безапелляционно занял особую, «индивидуальную» нишу в русском искусстве рубежа XIX–XX веков. Художник-романтик, тонкий изысканный мастер, создатель особого «музыкального» живописного письма, поэт красоты природы и красоты женщины, постоянно искавший гармонию в женских образах и в окружающей его русской природе. Непрерывный, мучительный поиск гармонии внутри себя, в отношениях с женщинами и столь любимой им природой России. И постоянная, драматическая утрата ощущения этой гармонии. Конечно же, он мой художник. Подобный поиск я попытался отразить в книге поэзии и прозы, исторических и искусствоведческих эссе «Обретение гармонии». И потому у меня не было сомнений – картина какого русского художника должна была открывать «изобразительный» ряд ассоциативных иллюстраций к этой моей книге, – конечно же, это должна быть репродукция с одной их композиций Борисова-Мусатова.